— Ну они-то в первую очередь.
Люди обходили девушек, спеша укрыться от дождя, так что даже никто не остановился, чтобы сделать замечание: что стоите на дороге? Но подруги задержались в квартале на свое счастье. Их нагнал Танкред. Пиджака на нем не было, и под прохладным осенним ветром он ежился, взмокший после бега.
— Вот, мисс… Я думаю, это должно быть у вас, — он протянул что-то Неране, и она, не задумываясь, взяла. Нечто овальное было завернуто в платок, и когда девушка откинула ткань, оказалось, что это портрет Гислены в дешевой рамочке.
— А как же ты? Я не могу… это же память…
— У матери есть еще один, — Танкред покачал головой. — А я и без портретов помню сестру.
Нерана задержала его за рукав, не дав ускользнуть с той же поспешностью, с какой юноша их с Лорин нагнал.
— Будь осторожен. Предельно осторожен, мой друг.
— Я осторожнее всех, мисс. Я просто маленький человечек в большом городе: это меня бережет.
Танкред отвел глаза. Нерана прочла в его взгляде, ухваченном ею украдкой: Гислена такой не была, и вот результат. Танкред полагал, что у него-то получится лучше, чем у сестры.
Уходя, Танкред еще раз заглянул Неране в лицо, а потом перевел глаза на Лорин. И смотрел, должно быть, целую минуту, пока маркиза не воззрилась на него изумленно в ответ: отчего такое пристальное внимание? Или это шрам так необычайно выглядит, что заставляет забывать о приличиях?
Но отчего-то ей показалось, что дело не в шраме.
Лорин спешила на встречу с Марком, пытаясь усилием воли скинуть странное ощущение, что возникло у нее от разговора с Танкредом. Она чувствовала жар, и не любовный, но точно зовущий издалека азарт — который она отказывалась принимать здесь и сейчас. Не время было ему, она чувствовала, совсем не время. Потому как вместе с жаром она ощущала и пробегающий по спине холод. Причина же его оставалась для нее также скрыта. Нечто подобное она уже испытывала, просыпаясь в лесах Апима и не понимая, где она. И в каком времени — все казалось давно прошедшим и, странным образом, только грядущим. Обычно через несколько часов после такого пробуждения ее охватывала лихорадка.
Но в Атепатии не водилось москитов, разносящих болезнь. Да и обычных, кажется, тоже. Насекомые вовсе не залетали к Лорин в окно, с самого того времени, как она прибыла в столицу. Осень текла к холоду, день за днем, и жуки прятались, засыпали или умирали.
Лорин встряхнулась, и тянущая боль заживающих травм вернула ее в реальность. Марк стоял на углу улиц Непревзойденной Справедливости Короля и Поразительной Щедрости Короля, докуривая сигарету. Уже не первую, насколько могла судить Лорин, бросив беглый взгляд на сапоги начальника: возле валялось еще два смятых окурка.
— Ну как, вы с Нераной доделали свои девчоночьи делишки? — Марк неловко усмехнулся. И прищурился. Он пока не привык к мысли, что перед ним женщина. Впрочем, это он еще мог принять. Но то, что она не просто девушка, но леди — вот это Марк даже всерьез понимать отказывался. Лорин колебала все представления Марка о жизни и о том, что правильно. А этого он никогда не любил. — Идем, подстрахуешь меня на случай, если кто-то вздумает играть не по правилам.
Они заспешили вдоль стен плотно стоящих домов, пока Марк не сделал знак остановиться. Среди неприметных серых зданий притулилась манящая лавчонка с яркой вывеской: «Диковинки из Бралентии».
Лорин прислонилась спиной к ближайшей стене и достала из кармана «орлик», рассчитывая, что скоротает долгое ожидание, подкидывая монетку на ладони. Но не тут-то было. Внутри лавки вскорости началась какая-то возня, и придушенный голос Марка позвал на помощь.
Лорин, хоть и прихрамывая, как на крыльях ворвалась в лавчонку. Однако увидела вовсе не то, что ожидала. Оказалось, что не по правилам решил играть поручик Стил.
Он сидел верхом на белобородом старике в расшитом халате, заломив жертве руку за спину. Дед не только не сопротивлялся, но даже не протестовал, пребывая в полуобморочном состоянии. Глаза его, широко распахнутые, служили последним свидетельством, что несчастный не впал в забытье. Крупные слезы, бегущие по его щекам и носу, размывали размазанную по лицу кровь. Лоб старика пересекала длинная и опасно глубокая свежая царапина.
Пол вокруг усеивали тускло поблескивающие фиолетовые камни, лежали в беспорядке разбитые амулеты и, рассыпая каменные бусины, утыканные перьями — разорванные серебряные цепочки.
Лорин ахнула, не удержавшись.
— Что Вы творите!
Она подскочила к Марку и схватила того за плечо. Стащить начальника с лавочника ей не удалось, Марк отмахнулся и напрягся, пытаясь не дать подручной сорвать ему дельце.