Когда Вильгельм однажды покинет дом, дверь вернется на место. Этот постоянный обходной путь через прихожую — идиотизм. Одно и то же всё время, как будто ей нечего было больше делать. Каждый раз, когда ей нужно было что-то из кухни, она носилась туда-сюда. Когда ей нужна была Лизбет: туда-сюда. Сколько она набегалась туда-сюда только за сегодняшний день! Веские факты! Еще один веский факт: как Вильгельм шаг за шагом разрушал дом. Куда ни посмотри — везде веские факты!
Возможно, думала Шарлотта, нужно и в самом деле всё сфотографировать. К сожалению, у нее не было фотоаппарата. У Курта был фотоаппарат, но Курт, конечно, не станет этого делать. Есть ли фотоаппарат у Вайе? Со вспышкой? Важно! В прихожей на потолке не работают лампочки. К тому же Вильгельм в коридоре на верхнем этаже затемнил окна, чтобы соседи не подсматривали, как он идет спать. И теперь в прихожей день и ночь светила ракушка, которую они привезли когда-то из Почутлы. И, наверное, следует радоваться, что светила только ракушка, хоть не было видно, что тут натворил Вильгельм: цвет пола! Это разве не «веский факт»? Гардеробная, лестница с перилами… Теперь покрасил на верхнем этаже все двери! Всё, что было деревянным, Вильгельм покрасил красно-коричневой половой краской, а когда его спросили, почему он всё красит красно-коричневой половой краской, ответил: «Потому что красно-коричневая половая краска самая стойкая!»
Кто, кстати, стоит над окружным врачом? Районный?
Или ванная комната. Ее тоже следует сфотографировать. Всё сломано. Он там всё разбил электромолотком. Мозаичную плитку — ее не восстановить. А почему? Потому что ему нужно было сделать в полу водоотвод. Водоотвод в полу! С тех пор свет в прихожей не включается. Ну вот, пожалуйста — это же опасно! Если электричество придет в контакт с водой! Веские факты…
Целыми днями Вильгельм занимался не чем иным, как производством веских фактов. По большому счету, он вообще больше ничем не занимался. Брался за дела, в которых не разбирается. Ремонтировал вещи, которые после этого ломались. И если бы она время от времени не успокаивала его парой ложечек замешиваемой в чай валерьянки, кто знает, может дом давно бы уже сгорел или рухнул, или она бы умерла от отравления газом!
Или то, что он устроил с террасой. Это вообще кошмар. Почему она тогда ничего не сделала? Позвать полицию? «Только два сантиметра», значит… черт его знает, почему: потому что ему мешал мох, растущий между плитами из натурального камня! Поэтому он забетонировал террасу! То есть бетонировали Шлингер и Мэлих. А Вильгельм командовал. Натягивал какой-то шпагат, обмерял складным метром. И каков результат? Теперь дождевая вода протекала в ее зимний сад. Пол отслоился. Дверь на террасу разбухла, стекла лопнули…
И что же сказал этот Зюс?
— Очень жаль, — сказал Зюс.
«Жаль»! Зимний сад для нее был всем! Ее рабочим кабинетом и спальней. Местом, где она могла уединиться! Ее маленький островок Мексики, который она хранила годами — уничтожен! Теперь она поднималась по двадцати четырем ступенькам в башенную комнату, где ветер задувал в щели, где она, укутавшись в покрывала, должна была сидеть за письменным столом. Где в жаркие дни пахло пылью и балками крыши — запах, самым унизительным образом напоминающий ей о запахе в чулане, куда в качестве наказания ее запирала мать.
Уже от одной мысли об этом ее дыхание охрипло. Она подумала, не принять ли ей еще десять капель эуфиллина? Но она уже дважды принимала сегодня эуфиллин, а с тех пор, как доктор Зюс объяснил, что передозировка может парализовать дыхательную мускулатуру, она всё время боялась, что дыхание остановится, однажды ночью она может перестать дышать. Она может перестать существовать, не заметив этого… Нет, такого одолжения Вильгельму она не сделает. Она еще здесь и полна решимости остаться. У нее еще есть планы — на то время, когда однажды Вильгельм покинет дом. Все те вещи, которые Вильгельм не давал ей делать: жить, работать, путешествовать! Еще раз в Мексику… Один единственный раз увидеть цветение «царицы ночи»…
Ей показалось, что кто-то скребет в дверь. Или это ее дыхание? Шарлотта не шелохнулась. Она посмотрела, шевелится ли ручка двери на кухню, но вместо этого… она облилась ледяным потом: медленно, очень медленно открылась дверь в коридор для посыльных, которую она только что закрыла, и на пороге появилось, слабо освещенное светом из подвала… нечто ужасное… сгорбленное… с торчащими волосами…
— Надежда Ивановна, — заорала Шарлотта, — как же вы меня напугали!