Я уже давно не ждала его. Может и ждала, но знала что это бессмысленно.
В тот день, пряча в карманы куртки замерзшие ладони я простояла у подъезда пол часа, но никто так и не пришел. Весь вечер я бегала к окну оглядывая двор. Байк стоял на том же месте, люди проходили мимо, кто-то оглядывался с любопытством и интересом, кто-то молча следовал мимо, но его так никто и не забрал.
Возвращаясь домой на следующий день я заметила прикрепленный к зеркалу коричневый конверт. Протянула пальцы к бумаге из плотного картона, внутри свернутая вдвое записка:
"Ты победила!"
Из легких выбился воздух, под ребрами неприятно полоснуло, замерев посреди двора трясущимися руками я сжимала конверт.
Это было похоже на прикол! Злой стеб! Словно кто-то глумился, разнося остатки души в крошево. Я знала это не Кирилл, его закорючки я бы узнала за мгновение, но почерк на записке был незнаком. Хотя даже увидь я его каракули вряд ли бы поверила. Он не мог.
Тогда кто? Зачем? Кому это надо?
Наверное так и стояла бы над раскрытым конвертом, если бы не капли дождя приземлявшиеся на бумагу и размывающие чернила. Смяв картонку швырнула ее в мусорку и шагнула в сторону подъезда.
⠀⠀⠀
Байк остался у подъезда. День за днем я проходила мимо, а противная железка все так же стояла на своем месте.
Хоть бы разобрали ее на детали, честное слово! В тайне я даже на это надеялась. Крутая же штука, такие в нашем дворе на долго не задерживались, а если и оставались, местная гопота живо разбирала на запчасти скручивая все что только можно. Но каждый день проходя мимо я видела его возле подъезда.
Мотоцикл пылился, его заливало дождем и заваливало последними осенними листьями, но он продолжал мозолить глаза, никуда не исчезая. Словно ежедневное напоминание, неизменно тикающее в голове.
И как-то я не выдержала. Увидела эту темную горку едва присыпанную снегом и грубо пихнула подошвой ботинка. Байк пошатнулся, закряхтел, но не упал. Я швырнула на землю рюкзак и повторила действие вкладывая еще больше силы. На этот раз мотоцикл с глухим ударом повалился на асфальт. И меня сорвало.
Я пихнула железо еще раз, а затем, затем уже не могла остановиться. Снова и снова, один удар за другим, переполненная болью, злобой разрывающей изнутри жгучей досадой я пинала железо срывая на него все что накопилось внутри. Как будто это могло помочь, словно могло что-то изменить.
Удары отдавались саднящей болью в ноге, злили и раззадоривали все больше. Наверняка я нанесла себе куда больше увечий чем железу, но мне было плевать. Перед глазами проносились обрывки воспоминаний, гонок, наших каталок, улыбок, как он забирал по утрам, как мы мчались по ночному городу в первый раз, как заботливо, нежно застегивал на шее шлем. И с каждым таким воспоминанием мне казалось что надо бить еще сильнее, еще усерднее, колотить так что бы ничего кроме этой тупой боли не осталось.
В конце концов я выдохлась. Глухо взвизгнула от очередной режущей боли в пальцах и плюхнулась на засыпанный снегом асфальт.
Глава 49
Из динамиков лилась привычная бодрая попса, я лениво натирала барную стойку, желания подпевать заводящей музыке не было.
Сидя на высоком крутящемся стуле Катя аккуратно поправляла выпадающие из прически локоны. Белоснежная машина Семена припарковалась под окном встав на то место где раньше парковался... ну, неважно.
Кивнула парню в знак приветствия, на вопрос как дела отделалась коротким, ставшим привычным нормально и вернулась за натирание стойки.
Семен единственный кто еще заезжал в кафе, вот только мы больше не болтали как прежде. Шуток, веселых историй и смеха не стало. Мы едва здоровались коротко кивая при встрече.
Кажется, нам обоим было не до того. Наумов весь день ворковал с Катей. Сегодня была одна из тех стадий их отношений, когда ребята мило улыбались друг другу. Забывая что он не подарит ей Gucci, а она по его мнению лучше бы смотрелась на трассе.
Старательно подавляя брезгливость и тошноту я искоса поглядывала на счастливые лучезарные улыбки, ладони, что норовили соприкоснуться при каждом жесте, блестящие, влюбленные глаза.
Так сахарно, сладко, что уже слишком. Как и любое проявление любви, это для меня было чем-то суррогатным.