- Говорила! - признала опустив голову в пол, только сейчас осознавая, что ошибалась.
Или, быть может это было желание оправдать себя.
- Я... - начала по новой, пытаясь справится с рваным дыханием.
- Не нужно, уже столько всего услышала, красивых слов мне достаточно!
- Нет, ты не понимаешь, я хочу помочь, твои родители они...
- Не надо о родителях! - прервала она - Ты говорила что они решают за меня, а сама? Чем лучше? Сначала рассказала им, а теперь Егору. Я доверяла тебе, доверяла!
- Прости. - всхлипнула роняя тупые, глупые слова, соленые капли на кафель, не зная как еще оправдаться.
- Уходи, пожалуйста! - попросила она разочарованно качнув головой.
- Нет! - панически взвизгнула хлопая ресницами, хватая губами воздух, словно не желая слышать сказанных слов.
Я сделала шаг навстречу, но она отшатнулась в сторону, будто от чумной, выставив ладонь в защитном жесте.
- Пожалуйста. - одними губами протянула она. - Уходи.
Из тела будто выбили силы, руки опустились по швам, внутри все болезненно сжалось. Словно солдатик получивший приказ я послушно отступила.
Боли не было, только пустота. Огромная, разрывающая пропасть, отупляющее ничто, словно внутри что-то оборвалось и теперь там не хватало одной очень важной детальки.
В голове все смешивалось в непонятную кашу. Было тошно от своего поступка, плохо от разрывающего на части чувства бессилия и вины. Я боялась боли, холода, что стояли в глазах подруги. Жалела себя, а от этого становилось еще более тошно.
В каком-то беспамятстве, на подкашивающихся трясущихся ногах, опустилась на деревянную лавку у входа, приложив ледяную ладонь к раскаленной щеке в надежде что она сможет унять боль. Но увы, невозможно наложить мазь на эмоциональную рану, а болит она куда сильнее.
Я так и сидела, гипнотизируя входную дверь, сморя на светлое здание впереди. Двери открывались и закрывались, люди спешили по своим делам, зажигались фонари, руки покрылись холодными мурашками, больные топтались с длинными палочками никотина.
- Ну и чего ты тут расселась, м? - послышалось его недовольное.
Заботливые руки подхватив за талию подняли на ноги, на плечи легло что-то теплое, мягкое, в нос забился любимый цитрусовый запах.
- Я, чудовище?! - всхлипнула потянувшись в его объятия, уткнувшись носом в грудь.
- Знаю! - вздохнул Кирилл, погладив по голове.
- Что? В смысле? Ты… так же нельзя Абрамов?! - взбунтовалась отстранившись от парня.
Он одарил шикарными, наглыми ямочками.
- А на что надеялась? Ты же сделала как хотела? Так чего расплылась? Пожалела?
- Нет! - без тени раздумий выдала в ответ.
Вот только, как это больно мне никто не сказал.
- Что тогда?
- Я все испортила!
- Нет. - мягко, словно убаюкивая произнес Кирилл. - Обидела да, но не испортила.
Он прижал крепче, приземлив поцелуй на макушку. Хлюпнув носом я зарылась в его одежду. Хорошо все таки, когда рядом есть тот, кто утешает мягко поглаживая по головке, шепчет на ухо разные мелочи, говоря что ты хорошенький, даже если тебе досталась роль злодея.
- Ты мой пластырь. - протянула утопая в его объятиях.
- Какой еще пластырь?
- Спасающий!
Кир усмехнулся запустив пятерню в волосы.
- Она меня никогда не простит! - снова всхлипнула я.
- Дай ей время!
- Сколько? Она как-то на меня месяц дулась! Месяц Кир, за то что я скатала контрольную с ее прошлогодней тетради.
Он не сдержал улыбки.
- О... это косяк конечно.
Я недовольно нахмурилась.
- Значит, наберись терпения!
Глава 14
Видимо, в тот день у меня было слишком много потрясений. Я никак не могла уснуть, ворочалась, считала овец, накрывалась подушкой, беззвучно завывала в одеяло, а когда глаза все же удалось сомкнуть, мое авто снова тащилось по гравийке.
Плохо освещенная узкая дорога, бьющиеся в стекла ветки деревьев, звук шуршащих колес, сырость и капли дождя на стекле. Я знаю это чувство страха настолько отчетливо, что наверное не забуду никогда. Я ненавижу его, до дрожи, до холодных мурашек по коже.
Вот только, никак не могу найти выход. Это словно гребаная компьютерная игра в которой каждый раз возвращаешься в начало. Ветки бьющие в стекло, сползающая, но никогда не доходящая до конца капля, все повторялось снова и снова, было знакомо, до выворачивающихся наружу кишок.
Обернулась, ожидая увидеть родное, со временем слегка стершееся с памяти лицо матери, но на глаза попались светлые пряди и щеки усыпанные веснушками. Девушка напротив совсем не моя мать.
Сложив руки на набухшем, красиво округлившемся животике она разглаживала складки любимого цветочного платья широко, открыто мне улыбаясь. Плечи передернуло.