Под голос, объявляющий нынешнюю и будущую станцию на русском и английских языках, я вышел из вагона и принялся за поиски того самого фонтана, у которого меня дожидался мой товарищ. И поиски эти не заняли у меня и десяти минут.
– Ромка! – Прокричал светловолосый парень в кожанке. – Опять своих «Скоров» слушаешь?
– Ну а как же без них! – В ответ заголосил я, и наши кисти врезались друг в друга с оглушающим хлопком, а пальцы сжались до предела. Такое у нас рукопожатие! – Не уснул тут?
– Хотелось бы! – Его губы растянулись, оголив зубы. – Ну, как сам?
– Я – отлично, – ответил я, пока мои мысли о той девушке постепенно меркли, – а ты, видимо, тоже?
– Ага, если бы! Меня эта физика скоро погубит… – по его лицу было понятно, что он в какой-то момент всей душой возненавидел эту науку и так не примирился с нею. – Ну, кто ж знал, что она мне, айтишнику, нужна будет? – Он печально вздохнул, – Печально все это, учитывая, что в школе я ее вообще не учил… А у тебя как с учебой?
– Да потихоньку… С Лизкой и то легче было! – И тут мы принялись давиться смехом, да так громко, что, наверное, нас тогда можно было услышать на входе в станцию. Каждое наше действие было громким и привлекало все больше и больше внимания… Однако мы не думали о чем-то другом в этом мире, будучи полностью погруженными в нашу неповторимую атмосферу давних друзей.
– Вот, кстати, твоя папка, – в какой-то момент сказал он. – получите в целости и сохранности! Надеюсь, она больше никогда не понадобится.
– О-о-о, повезло, повезло! – И вновь немного смех. – А я вот, газетку тебе прихватил! Смотри, тут есть кроссворды!
– Ой, как мило! – Влад принял газету, постоял немного, глядя на меня наигранными глазами, сдерживая нарастающий смех. Как тебе может стать понятно – ни он, ни я не сдержались.
Мы постояли еще немного, поговорили о своем, но время гнало меня. Попрощались мы с улыбками на лицах, как и всегда, вновь пожали руки и разошлись. Влад забавно шел в припрыжку, будто слыша клубную музыку где-то глубоко в голове. Ну а я вернулся к платформе, дождался поезда и устремился на нем на другой конец Москвы.
***
«Надеюсь, в такую даль мне больше не придется мотаться, – думал я, спускаясь в метро на «Селигерской», держа в руках потолстевшую за весь день папку, из которой так и хотели вывалиться листы бумаги. – Уже темень, а я в такой дали от дома! Кошмар, просто… И что бы я делал без метро? Тратил бы тысячи рублей на такси, стоял бы в вонючих пробках – вот что!»
Настроение, честно говоря, было подпорчено. Словно меня оскорбили, затронули родню, а щелкнуть обидчику по носу я не смог. И музыка надоела, пока я ехал! Оставалось мне только мечтать, либо читать записи и документы. Телефон я трогать не хотел, ибо зарядки в нем осталось так мало, что любой шутер, запущенный на нем, разрядил бы его в ноль, а мне этот девайс еще нужен будет, пока я не воткну в него провод от зарядки.
Людей в вагоне, однако, было мало. Буквально пять человек, помимо меня: сухой, суровый мужчина, женщина с двумя детьми, которых она нарядила в толстенные куртки, и… Не понимаю, как я не заметил ее раньше?.. Когда в мой вагон успела сесть та девушка, которая, как я считал, стала для меня мифом в тот момент, когда я направился к Владу? На этот раз в ней слились два образа: тот, незабываемо яркий, и другой – тусклый. Она напоминала тучу, сквозь которую било солнце, отдавая золотистым оттенком… И сидело это чудо в другом конце того же ряда кресел, что и я. Биение сердца, прилив лавы в крови, холод в позвоночнике и легкое головокружение, которых ранее не было, напали на меня. Явно, мне подбросили второй шанс, чтобы завести с ней беседу, познакомится и соблюсти прочие прелести жизни, если она окажется хоть капельку разговорчивой… На этот раз я заметил бежевую сумку на ее правом плече, из которой она тотчас достала все ту же синюю книжку, название и автора которой на этот раз мне удалось разглядеть…
– А я только фильм смотрел, – произнес я невзначай, когда поезд остановился у «Фонвизинской». В силу своего некрепкого ума, я не сразу понял, что мой голос не был заглушен колесным гулом, как мне хотелось…
– М? – С опаской мыкнула девушка, глянув на меня. Господи… даже мычание у нее было ласковее, чем колыбель родной матери! Я почувствовал, как меня окунули в жидкий азот, затем – в адский котел; окунали, как младенца при крещении!