– Я фильм смотрел по этой книге, – сказал я, претерпевая жар и стараясь удерживать себя в спокойствии.
– Новый или старый? – Спросила она оживленно.
– Старый! На новый так и не сходил, да и желания смотреть особо нет…
– А я ни один не смотрела… – и тут поезд тронулся, пошатнув нас по инерции. Не знал я, радоваться или грустить тому, что ее не повалило на меня по всем законам романтики? – Вообще, я не особо фильмы смотрю, больше книги люблю.
Поезд начал набирать скорость, заглушая наши голоса. Я тут же решился подсесть поближе… Но во мне в тот момент царствовал страх, разыгралось воображение. Я уже видел ситуацию, в которой я подсаживаюсь слишком близко к незнакомке и она, думая, что я ненормальный, поджимает книгу к груди, а затем встает с места, покрывая меня грязными словами. В принципе, я был к этому готов, как только сблизился с ней на такое расстояние, что мы могли друг другу говорить прямо в уши, но мои переживания оказались напрасны – она сама чуть наклонилась ко мне!
– Не поверите, – продолжил я, – у меня ситуация совсем наоборот: люблю кино, но не читаю ничего, кроме конспектов, – я приподнял папку, – как раз из-за них сегодня через всю Москву ездил.
– Понимаю, – ее голос зазвучал, как песнь сирены, что подзывала моряков своим кристальным пеньем. – Мне сегодня тоже пришлось попутешествовать: снимали рекламу новой машинки… Мне бы вообще пришлось с чемоданами ехать, если бы мои ребята не позаботились о необходимых вещах!
– А чем вы… ты, помогала в съемках?
– Да так, грим, макияж актеров, что-то даже операторам подсказывала. Я по образованию дизайнер, поэтому вижу всякое то… – она на миг задумалась, подняв взор к верху, а затем быстро проговорила со смешком в конце: – что не видят другие!
Мы разговорились. Обсуждения росли, как деревья, пуская ветви в разные стороны, задевая самые разные темы. Даже когда вагон забился людьми, и мы уступили места пожилым, наши уста не переставали изливать слова. В какой-то момент я почувствовал неимоверную легкость в общении и выдал мат… и я понял, что такого больше не стоит повторять. Однако ее это нисколько не смутило. Мне могли в тот момент положить хоть самую вкусную пиццу в мире, ко мне мог подойти хоть сам Эдди Энтони, на меня могли высыпать тонну денег, но мне было бы все равно! Ничто бы меня не оторвало от грациозной девы из метро… Ничто.
В какой-то момент объявили мою станцию, но я целенаправленно пропустил ее, не желая прерывать наше разгоревшееся общение. Мы продолжали ехать. Впервые я чувствовал себя так легко и по-простому, словно я профессиональный актер, который способен без проблем отыгрывать заученный ранее текст. Мне нравилось, как темы с легкостью переходили из одной в другую. Нравилось, что не было запинок или пауз, что обычно не редкость в моем общении даже с самыми близкими людьми; что уж там говорить, я и в переписках часто застреваю на полуслове. Значило ли это, что она – мой человек? Похоже на то.
Мы доехали до конечки, где благополучно покинули метро, но расставаться не спешили. На улице было холодно, сыро, темно, однако, такое тепло я чувствовал, находясь рядом с ней… Тепло было внутри, особенно – в груди. Даже когда задул ветер, я не дрогнул (как и она). Мне не было известно, о чем думала эта красавица в тот поздний вечер, но не было никаких сомнений, что она во многом солидарна со мной.
– Красиво сегодня, – сказал я, – хоть и пасмурно. Луна красивая сегодня, не правда ли?
– Да, не то слово, – проронила она, взглянув на освещенное городскими огнями небо. – А где ты живешь? – Спросила она, когда до ее дома оставалось совсем немного.
– В Марьино, – ответил я расслабленным голосом, держа руки в карманах.
Она в недоумении повернулась ко мне и по-глупому спросила:
– А зачем ты со мной сюда поехал?
Я лишь улыбнулся и пожал плечами, ничего не сказав. Она улыбнулась в ответ.