— Комплимент от Мэг Фишер, — объявляю я, перебивая неловкость маминой выпечкой.
Я двигаю жестянку по столу, и губы Джонни растягиваются в обнадёживающей улыбке.
— Не волнуйся, служба безопасности всё проверила. И попробовала, — говорю я.
Джонни снимает крышку и подносит открытую банку к носу, вдыхая.
— Я тоже попробовал, братан, и это очень вкусно, — добавляет Тедди.
Он тянется за ещё одним печеньем, но Джонни быстро отдёргивает руку.
— Получи своё собственное реабилитационное печенье! — Джонни засовывает одно в рот и быстро закрывает банку, пока мы все смеёмся, а мальчики занимают свои места за столом.
На серебряном подносе в центре стоит вода со льдом, с дольками апельсинов и лимонов. Солнце не палит, но большой зонт даёт приличную тень. Мне почти холодно там, где я сижу, и, полагаю, именно это получаешь за то, что выбрала дальнее место.
— Сегодня большая двухнедельная годовщина, да? — говорит Тедди.
Он хлопает Джонни по руке, как будто они два друга, встретившиеся на футбольном матче.
— М-м-м, да. Боюсь, никакой церемонии. Просто ещё один счёт моему менеджеру, — Джонни слегка смеётся над своей шуткой; мы с Тедди просто улыбаемся.
С моей стороны — это неловко. Всё это. При каждом посещении у меня сжимается желудок до такой степени, что становится трудно дышать.
— Ну, как... как у тебя дела? — я наклоняюсь и притягиваю к себе один из стаканов, в основном для того, чтобы мне было чем занять руки.
Джонни взлохмачивает свои волосы, затем проводит по ним рукой, сжимая волны на затылке. Сегодня он выглядит хорошо, лучше, чем в последние годы, честно говоря. Не то чтобы у меня были личные воспоминания, чтобы сравнить. Я ориентируюсь на фотографии, которые видела в журналах и социальных сетях. Он всё ещё далёк от того восемнадцатилетнего юноши со звёздами в глазах. Но эти звёзды... Я почти вижу их. Это тусклые призраки, попавшие в ловушку его хаоса.
— Я чувствую себя хорошо, — Джонни опирается локтями на стол и садится прямо, сцепив руки перед собой и встречаясь со мной взглядом. Я чувствую себя его надзирателем, как будто он пытается убедить меня в своей трезвости. Прошло всего две недели. Я не настолько наивна.
— Хорошее начало, — говорю я.
Джонни слегка вздрагивает. Прошло много времени, может быть, он забыл, насколько честной я всегда была с ним.
Я бросаю вызов его пристальному взгляду, и так проходят несколько долгих секунд. Тедди снимает напряжение, протягивая руку вперёд и опрокидывая один из стаканов, расплёскивая воду по столу и мне на колени.
— Чёрт! — вскакиваю с кресла и провожу руками по бёдрам, пытаясь смахнуть капли жидкости, пока они не впитались в джинсы.
— Прости, Бринни, — говорит Тедди.
Я бросаю на него строгий взгляд, плотно сжав рот и прищурив глаза. Он протягивает ладони и разевает рот.
— Я случайно.
Перевожу взгляд на Джонни, чьё внимание переключается между мной и Тедди. Я выдыхаю и пытаюсь привести в порядок свою гордость, зная, что за этим последует мой гнев, хотя мысль о том, чтобы плеснуть водой в лицо Тедди, действительно приходит мне в голову. Это было бы для меня новым падением.
— Всё в порядке. Я в порядке. — Я ещё несколько раз провожу ладонями по бёдрам. — Просто вода холодная. И неожиданно.
— Почему бы тебе не посидеть на солнышке? — предлагает Джонни.
Я медленно киваю, и теперь передо мной встаёт дилемма, куда придвинуть свой стул — к Джонни или к Тедди. Я выбираю Тедди, отчасти для того, чтобы проверить себя, но в основном для того, чтобы скрыть неловкость, которую Джонни мог уловить между нами только что.
Джонни откидывается на спинку стула и закидывает одну ногу на другую, судорожно теребя потрёпанный край джинсов.
— Эй, так... Я так и не спросил. Как прошли показательные выступления? — Джонни зажимает нижнюю губу между зубами, склонив голову в сторону. Его плечи медленно поднимаются с длинным вздохом.
Я всё ещё могу читать язык его тела. По крайней мере, мне кажется, что могу, и он смиряется с тем, что ворвался в особенный вечер, когда приехал в город. Из всех людей, знакомых с этим шоу, именно Джонни должен знать, какой это переломный момент для тех детей.
— О, знаешь, всегда есть кто-то один выдающийся, — говорю я.
Его глаза задерживаются на моих, и я задерживаю дыхание.
— Ты бы знала, — говорит Джонни с мягкой улыбкой.
Я закатываю глаза и смеюсь над его комплиментом. Некоторые вещи никогда не меняются, и Джонни Бишоп всё так же гладко играет. Мы оба знаем, что он выделялся тогда, и выделяется сейчас. Даже на самом дне.
— Победила девушка по имени Джейд. Она сама пишет музыку. И она очень талантлива. Вообще-то, тебе бы понравился её стиль. Кто знает... может быть, когда-нибудь вы сможете посотрудничать? — пожимаю плечами, но при этом говорю серьёзно. При условии, что Джонни действительно возьмёт себя в руки.
— Если ты в неё веришь, значит, она действительно что-то из себя представляет. Я проверю её, — говорит он.
Наши глаза снова встречаются и каждый из нас делает глубокий вдох через нос. Всякий раз, когда это происходит, меня охватывает странная эйфория. Это связь. Как бы она ни была нарушена, она всё равно искрится, когда наши провода соприкасаются.
— Ты должен поговорить с ней о своей идее, Джонни, — советует Тедди.
Джонни ёрзает на своём месте, ставит обе ноги на землю и выпрямляется. Я смотрю на Тедди, и его глаза на мгновение расширяются, а губы поджимаются. Я думаю, что он предупреждает меня, чтобы я была добра к тому, что Джонни собирается сказать.
— Что за идея? — Мой взгляд снова переключается на Джонни.
Он тихо смеётся, его нервы сдают.
— Я собирался поработать над этим. Спасибо за плавный переход, Тед, — Джонни наклоняется вправо и похлопывает Тедди по плечу.
Тем временем мой желудок сжимается ещё сильнее, а зубы скрежещут, когда я заставляю себя улыбнуться.
— Ну, мы уже здесь, так что за идея? — Мой пульс такой сильный, что я чувствую его на своих щеках.
Джонни потирает руки, глядя при этом на них сверху вниз. Он прикусывает кончик языка сквозь улыбку, и за эти несколько секунд я мысленно прокручиваю в голове все свои воспоминания о том, как он делал такое же неотразимое лицо. У него были рекламные снимки с этой сексуальной ухмылкой. Чёрт, это лицо было на обложке его первого альбома!
— Я тут подумал, может быть... когда я выйду и устроюсь на новом месте... — Джонни делает паузу, чтобы издать ещё один нервный смешок, и это ошеломляет меня, заставляя застыть на месте. Редко можно увидеть, чтобы этот человек нервничал. Вот уж никогда бы не подумала.
Я сжимаю руки в кулаки так сильно, что перекрывается кровообращение в кончиках пальцев.
— Могу ли я приходить и работать с некоторыми из твоих учеников? Типа, в качестве ассистента или что-то в этом роде? Или, может быть, наставника? — прищуриваясь, Джонни кривит рот и морщит нос. Просто ещё одно из его фирменных очаровательных выражений. Вот так он всегда добивался своего.
Моё сердце замирает. Мой класс — это моя единственная сфера, моё безопасное пространство. Это то, чему я посвятила свою жизнь. У меня нет ни «Грэмми», ни наград за написание песен или альбомов. У меня есть эти дети — и моё страстное желание помочь им стать следующим Джонни Бишопом. Быть лучше Джонни Бишопа.
— О, я...
— Я знаю, что это неожиданно. И не уверен, что школа вообще разрешила бы это, учитывая такое внимание и всё такое прочее. Наверное, что это будет отвлекать внимание. Хотя я помню, как знаменитые выпускники возвращались. Кто был тот парень-режиссёр? — Джонни смотрит на Тедди.