— Точно. Да, — улыбаюсь Девину и тянусь за Джонни, чтобы взять свой телефон и сумочку с края стола.
— Хорошо провести время, милая. — Мама делает последние снимки своим одноразовым фотоаппаратом, когда мы выходим.
Девин держит меня за руку всю дорогу до своего грузовика, открывает передо мной пассажирскую дверь и держит мою руку в своей, чтобы помочь мне удержать равновесие, когда я забираюсь на сиденье.
— Вау, — присвистывает он, пробегая взглядом по моим ногам, которые я быстро скрещиваю в лодыжках. — Вот это платье, Бринн.
Я поджимаю нижнюю губу, прежде чем пролепетать тихое:
— Спасибо.
Никогда ещё ни один парень не заставлял меня чувствовать себя сексуальной. Такие слова, как «горячая», не используются в отношении таких девушек, как я. Меня называли милой, может быть, симпатичной, но обычно это делали парни из других оркестров в других школах или лагерях. Такое внимание в новинку, и, несмотря на то, что так долго этого хотела, я не уверена, что готова к этому.
Девин закрывает мою дверь, затем обходит машину и садится со стороны водителя. Я имитирую борьбу с ремнём безопасности — несколько секунд, чтобы оглянуться на своё крыльцо. Не знаю, почему я решила, что Джонни может стоять там, в дверях, или, может быть, спешить к грузовику, чтобы умолять меня пойти на эти танцы с ним, а не с Девином. Но в окно выглядывает только моя мама. Я поднимаю руку, чтобы помахать ей, а затем пристёгиваюсь, чтобы начать свой вечерний выход.
Музыка и друзья — идеальный эликсир. Я не была уверена, что смогу притвориться, что хорошо провожу время, когда мы отъезжали от моего дома, но к тому времени, когда мы с Девином вошли в спортзал и встретились с нашими друзьями, дыра, которая горела у меня в груди, начала утихать. Я могу честно сказать, что последний час моего вечера прошёл под знаком безудержного блаженства. Я смеялась и улыбалась в течение шестидесяти минут подряд, когда мы перешли от скоординированных движение одного танца к песне в стиле хип-хоп, под которую мы все топали по танцполу, подпрыгивая с такой энергией, что, возможно, повредили несколько старых деревянных досок.
А медленные танцы. Они были очень милыми. И Девин был джентльменом. Его руки никогда не отрывались от моей талии. Он разговаривал со мной во время каждой песни, не обращая внимания на охи и ахи моих друзей, которые стояли у столика с напитками и закусками и разглядывали нас. Мы говорили о нашем выпускном классе и о том времени, которое провели вместе в «Юкке». Лишь однажды Девин упомянул вечер прошлой пятницы, который испортил Джонни. Думаю, он понял, что это меня расстроило, и быстро сменил тему. Вечер с Девином прошёл легко.
Когда мы подъезжаем к моему дому, маленькая частичка меня надеется на поцелуй на ночь. Я знаю, что Девин не рассматривает меня в качестве своей потенциальной девушки. Девин не заводит подружек. Но он целуется со многими девушками. И я бы не отказалась от такого опыта. Может быть, это почётный знак среди моих друзей?
Девин выключает фары грузовика, прежде чем подъехать к моей подъездной дорожке, останавливаясь сразу за пустынным шалфеем, которому мой отец позволил вырасти в дикое оранжево-зелёное месиво. Нас не видно с фасада дома, подальше от маминых глаз. Уже полночь, так что сомневаюсь, что она ещё не спит. Но я знаю, что она пыталась. Сегодняшний вечер был таким же важным для неё, как и для меня.
— Давай я открою дверь. Подожди. — Девин вылетает со стороны водителя и обегает свой грузовик спереди, чтобы открыть дверь и взять меня за руку, чтобы помочь спуститься.
— Спасибо, — бормочу я, мои губы гудят от предвкушения.
Я не знаю правил поведения таких вечеров, как этот. Я никогда не ходила на свидания. Я смотрела фильмы с Тедди, но обычно выходила из его машины, махала ему рукой и кричала о наших планах увидеться на следующий день, пока бежала по своей дорожке.
— Я очень хорошо провёл время сегодня, — он берёт мою другую руку в свою, немного поворачивая нас, пока я не прижимаюсь спиной к кузову грузовика.
— Я тоже.
Мы смотрим друг другу в глаза несколько долгих секунд, пока оба не поддаёмся смущённому смеху.
— Это странно, потому что мы знаем друг друга так давно, понимаешь? — Рот Девина складывается в кривую улыбку, и его взгляд переходит на мои губы.
— Да. Понимаю. — Я поднимаю взгляд к небу, заставляя свои глаза закатиться настолько далеко, насколько это возможно, в то время как мои губы складываются в напряжённую, застенчивую улыбку.
Я сотрясаюсь от нервного смеха, и Девин хихикает.
— Можно я поцелую тебя на ночь?
Перевожу взгляд на его очаровательное лицо, на тонкое серебряное кольцо, пронзающее его правую бровь. Его глаза такого же оттенка, как у кошки, которая у меня была в детстве, — что-то между карими и серыми. В чёрном костюме и рубашке он выглядит опасным, или, может быть, я просто хочу так думать. Мои родители, похоже, не испытывали никаких проблем, разрешая мне встречаться с ним. Если говорить о плохих парнях, то Девин довольно сдержанный.
— Можно, — наконец произношу я, пожимая плечами.
— Почему ты такая милая? — Девин дотрагивается кончиком пальца до моего носа, и я опускаю взгляд с ещё более нервным хихиканьем.
— Я не знаю. Просто это странно. И мне неловко.
Парень касается рукой моего подбородка, призывая меня посмотреть ему в глаза.
— Ты симпатичная. И я хорошо провёл время. — Его улыбка сменилась той, из-за которой я влюбилась в него давным-давно, той дерзкой, оставляющую между губами ровно столько места, чтобы он мог дышать. Его глаза затуманиваются, прежде чем закрыться, и когда его рот приближается к моему, я зажмуриваюсь.
Его губы слегка касаются моих, затем Девин посасывает нижнюю губу, удерживая меня на месте в течение нескольких секунд, прежде чем мы расстаёмся.
— Спасибо, что пошла со мной на танцы, Бринн Фишер. — Его нахальная улыбка не сходит с лица.
— Не за что, — говорю я.
— Пойдём, я провожу тебя до двери.
Я киваю, затем лезу в машину, чтобы взять телефон и сумочку. Мы вместе идём по короткой дорожке к моему крыльцу. Он позволяет мне самостоятельно подняться на три ступеньки, а когда я расстёгиваю сумочку, чтобы достать ключи, говорит:
— Спокойной ночи.
Я задерживаюсь у двери, ключ впивается в мою ладонь, когда симпатичный мальчик-барабанщик, который мне всегда так нравился, садится в свой грузовик и уезжает. Моя грудь несколько раз вздымается, когда я подношу свободную руку к губам и касаюсь того места, куда он меня поцеловал. Тихонько смеюсь и опускаю взгляд на свои туфли, которые больше не кажутся мне такими уж важными.
Возвращаю своё внимание к входной двери и вставляю ключ в отверстие, в то время как мой телефон пиликает в сумочке. Я достаю его, прежде чем отпереть дверь, ожидая какого-нибудь милого сообщения от Девина или любопытного от Кори. Но ни того, ни другого.
Джонни: Ты не могла бы задержаться у двери ещё на несколько минут?
Я поворачиваюсь и осматриваю двор, единственным звуком является стрекотание сверчков. Пейзаж освещён мягким светом маминых садовых фонарей на солнечных батареях. Это крошечные стеклянные стрекозы, отбрасывающие тусклые розовые и зелёные блики. Яркий свет на крыльце позади меня мешает видеть дальше, поэтому я отступаю на дорожку и заслоняю глаза от его резкого света.
— Эй? — Мой голос не совсем шёпот, но и не нормальная громкость речи. Пульс учащается.
Я снова смотрю на телефон и решаю ответить Джонни.
Я: Я на улице. Ты здесь?
Нажимаю кнопку «Отправить» и делаю ещё несколько шагов, пока не оказываюсь на тротуаре. Смотрю направо и вижу только пустую дорогу и бродячую кошку, которая перебегает её. Затем смотрю налево и вижу, как Джонни приближается к середине улицы. Его руки засунуты в карманы толстовки, капюшон натянут на голову. Я бы испугалась, не зная, он ли это, если бы его ярко-белые кеды не светились на фоне чёрного тротуара.