В полной прострации захожу в дом, глупо негодуя, что белоснежный глянец пола весь истоптан чумазыми чужими ботинками. Останавливаюсь по центру огромной гостиной и тихо плачу: я не знаю, что делать в подобной ситуации.
— Марио! — доносится со второго этажа голос Лусии. — Марио! Давай живее!
Вытираю слёзы, размазывая по лицу тушь, и спешу на голос мачехи.
— Что случилось? — хватаю ту за лацканы дизайнерского пиджака из нежно-голубой шелковистой ткани. — Лусия, почему они увели отца?
— Потому что твой отец — вор! — выплёвывает та, небрежно смахивая мои руки со своего дорогущего костюма.
— Неправда! — мотаю головой, но Лусия делает вид, что не слышит.
— Марио, да где же ты? — истерично кричит жена отца, а я замечаю стоящий чуть поодаль от неё чемодан.
— Ты уезжаешь? Сейчас? Когда отца…увезли… когда ему… нужна помощь?
— Рита! — нервно хохочет та. — А что мне здесь делать? Твой идиот-отец потерял всё! У него больше ничего нет! Этот дом арестован, все его счета заморожены, сам он теперь будет гнить за решёткой не один десяток лет! Марио, такси уже приехало! Шевелись, мальчик мой!
— Так нельзя! Ты не можешь вот так взять и уехать! — дыхание перехватывает от услышанного. — Отцу нужна помощь! Уверена, вышло недоразумение.
— Недоразумение — это мой брак с твоим отцом! Если бы я знала, что Винсенто за человек, то никогда и близко не подошла к нему. Но ничего, уже завтра я подаю на развод. Этот брак кроме бесцельно потраченного времени и нервов ничего мне не принёс!
Наигранно поправив копну каштановых волос, Лусия хватает за ручку чемодан и спешит к лестнице.
— Не уезжай! Не сейчас, — вновь цепляюсь за шелковистую ткань её костюма, купленного тем самым идиотом, что якобы разрушил её жизнь. Можно подумать, до брака с моим отцом она купалась в роскоши. Как бы не так! До того, как эта расчётливая стерва попала в нашу семью, она не могла отличить обыкновенный пиллинг от шоколадного обёртывания. Зато сейчас, одетая с иголочки, изнеженная спа-процедурами, вся в золоте и бриллиантах, она безжалостно бросает моего отца в беде. Дрянь! Какая же она дрянь!
Скорчив недовольную гримасу, Лусия вновь встряхивает с себя мои руки, а затем с высоко задранным носом идёт прочь. Стук её каблуков бьёт в самое сердце, окутывая его пеленой разочарования и невыносимого ужаса. Остаться одной перед непосильными проблемами в шестнадцать — то ещё удовольствие!
Смотрю вслед изящной фигуре Лусии, не веря своим глазам: это просто сон! Кошмарный, нелепый, нереальный! Вот только, как бы сильно я ни щипала себя за тонкую кожу, проснуться не получается!
Следом за бездушной стервой спешит её зануда-сынок. Гад держит под мышкой последнюю модель ноутбука, что мой отец подарил тому на день рождения.
— Крысы! — ору им в спины. — Поганые крысы!
Но они меня не слышат. Не оборачиваясь, выходят на улицу, пока мои слова растворяются в тишине огромного пустого дома. Больше не нашего дома.
— Мам, — всхлипываю, прижимая к уху мобильный. — Мне страшно! Очень!
Притянув колени к груди, сижу на широком подоконнике в ещё пока своей комнате и наблюдаю, как водитель такси старательно впихивает чемодан Лусии в багажник.
— Погоди, Рита, успокойся! — взволнованный голос матери то и дело прерывается детским плачем: я позвонила не вовремя. — Что значит арестовали Винсенто? За что?
— Я не знаю, не знаю, — лбом упираюсь в стекло, провожая взглядом растворяющиеся в темноте огоньки фар. — Ты приедешь?
— Рита, — начинает возмущаться мама. А я вижу наперёд, что она мне откажет. Мягко. Сославшись на новую дочь от нового мужа.
— Ты же понимаешь, что я не могу, — в очередной раз она ищет оправдания своей нелюбви. — Милая моя, у Мари лезут зубки, как же я её оставлю? А тащить годовалого малыша через всю страну… ну, сама подумай!
У Мари куча нянек, красавец-отец и вполне себе молодая бабушка, но мать словно не помнит о них, точнее, забывает, что я тоже её дочь. Мои проблемы всегда были для неё чужды.
Мне было лет шесть, когда мама, вот также, как сегодня Лусия, собрав чемодан, решила переехать в Барселону. Одна. Без меня. Ей не хватало свободы. Приключений. Внимания. А мне не хватало её. В шесть сложно понять, что такое развод. Но ещё сложнее его принять.
Отец был готов на всё, чтобы меня отвлечь: лучшие игрушки и всевозможные развлечения, самые изысканные наряды и бесконечная череда психологов. Мои истерики сводили отца с ума. Мои слёзы кислотой разъедали его сердце. Но, увы, запредельная тоска в моих глазах множилась ежедневно, наплевав на все его старания. Парадокс: мне нужна была только мама, но ей не была нужна я. Впрочем, по прошествии многих лет мало что изменилось.