Бросаю испуганный взгляд на лестницу.
– Не волнуйся, – говорит мама. – Никто не узнает. Все наверху.
Слышу, как мама шепотом просит Пейдж взять пачку чипсов, отправиться ко мне в комнату и отвлечь подруг.
А потом так крепко стискивает мои руки в своих, что ее обручальное кольцо больно врезается мне в костяшку.
– Это всего лишь мысли, – спокойно произносит она. – Повтори, прошу.
– Это всего лишь мысли, – вторю ей я. У меня получается скопировать лишь слова, но не твердость голоса.
– Молодец. Все под контролем. – Я отвожу взгляд, и она крепче сжимает мои ладони.
– Да, все под контролем.
Это ложь. Все совсем не так.
– Сколько мыслей ежедневно обрабатывает мозг? – Мама переключается на факты, чтобы помочь мне прийти в себя.
– Семьдесят тысяч, – шепчу я, а слезы капают на джинсы.
– Правильно. И неужели ты приводишь в исполнение каждую из них?
Качаю головой.
– Разумеется, нет. И эта мысль была всего-навсего одной из семидесяти тысяч. В ней нет ничего особенного.
– Ничего особенного.
– Умница. – Мама берет меня за подбородок и приподнимает мою голову, чтобы я посмотрела ей в глаза. – Я люблю тебя, Сэм. – От нее пахнет ее любимым лавандовым лосьоном, и я вдыхаю его запах, чувствуя, как поток новых, более радужных мыслей рассеивает мрачные и жуткие. – О чем бы ты сейчас ни думала, это не страшно. Твои мысли – это вовсе не ты. Понятно? А теперь расскажи мне…
Мы уже не в первый раз с ней вот так сидим. Таких случаев не было уже давно, но мама входит в свою роль с привычной легкостью. У нее прекрасная выучка.
– Ножницы, – шепчу я, уронив голову маме на грудь и ощущая себя больной, грязной, униженной. Делиться с ней этими жуткими мыслями мучительно, но водоворот в голове куда страшнее, и рассказать ей обо всем – единственный шанс от него избавиться. У меня тоже неплохая выучка.
– Розы. Волосы Оливии и… Пейдж… – Мама позволяет мне не заканчивать фразу: ей и так все понятно. Она крепче обнимает меня, а я хватаюсь за ее футболку, утыкаюсь ей в плечо, со слезами шепчу, как мне стыдно.
– Тебе нечего стыдиться, – говорит она, ласково отстраняет меня и целует в лоб. – Посиди тут. Я скоро приду.
– Не надо… – молю я, но знаю, что она меня не послушает, а сделает то, что должна. Я нервно хватаюсь за шею, впиваясь в кожу ногтями – и так трижды, а потом мама наконец возвращается. Я поднимаю взгляд и вижу, что она опустилась на корточки передо мной и протягивает мне ножницы.
– Возьми, пожалуйста.
Мне совсем не хочется их трогать, но выбора нет. Касаюсь кончиком пальца холодного металла и провожу вверх по лезвию, легко, медленно, едва уловимо притрагиваясь к поверхности. Добравшись до колец, ныряю в них пальцами. Мамины волосы совсем рядом, только руку протяни.
Я могла бы их срезать. Но ни за что не стану.
– Молодец. Это всего лишь ножницы. Они пробудили в тебе страшные мысли, но ты не станешь их слушать, потому что ты хороший человек, Саманта Макаллистер, – говорит мама, и ее голос звучит уже ближе.
Я бросаю ножницы на пол и отталкиваю их как можно дальше от себя. Обнимаю маму за плечи, крепко прижимаю к себе, надеясь, что больше этого не повторится, хотя в душе знаю, что это не так. Панические атаки – как землетрясения. Когда земля под ногами вновь становится неподвижной, мне делается легче, но я знаю, что будет и новый приступ, который я опять не смогу предугадать.
– А что я всем скажу?
Друзьям нельзя знать о моем ОКР[1], о моих мучительных, бесконтрольных мыслях, потому что они – нормальные люди. Можно даже сказать, безупречные. Они ценят в себе эту нормальность и безупречность и даже представить себе не могут, как мне далеко до обоих этих качеств.
– Пейдж подрезает розы вместо тебя. Девочки думают, что ты помогаешь мне на кухне. – Мама протягивает мне полотенце, чтобы я вытерлась. – Можешь вернуться к себе в комнату, как только будешь к этому готова.
Я долго сижу на кухне одна, глубоко дыша. Я по-прежнему не могу смотреть на ножницы, лежащие на полу, в дальнем углу кухни, и точно знаю, что на ближайшие несколько дней мама спрячет от меня все острые предметы, но мне действительно легче.
И все же одна жуткая мысль по-прежнему таится где-то на мрачных задворках моего сознания. В отличие от других она на меня не нападает, но пугает совсем по иным причинам. Она никогда не выходит у меня из головы. И ужасает меня сильнее, чем все остальные.
А вдруг я сошла с ума?
1
Обсессивно-компульсивное расстройство, характеризуется навязчивыми, зачастую пугающими мыслями, которые сложно контролировать, и острым чувством тревоги. –