Маркиз кивнул, не акцентируя внимания собеседника на том, что страшной ночью в Катышах Вольф-Феникс, считая Леню фактически покойником, не считал нужным что-либо от него скрывать.
Шмидт опустил тяжелые веки и продолжил:
– Удивительным был способ, при помощи которого провели эту операцию. Охрана Центра была организована настолько надежно, что многочисленные попытки взлома компьютерной сети хакерами не давали никаких результатов, а вынести за пределы Центра невозможно было не только флешку или компьютерный диск, но даже дамскую шпильку или жевательную резинку.
Однако подсобный персонал, обслуживающий Центр, – уборщики, официантки, электрики, водопроводчики – проверялся не слишком тщательно, поскольку не имел непосредственного доступа к информации. Служба безопасности, конечно, тщательно обыскивала персонал, чтобы из Центра ничего не вынесли, но личность и послужной список обслуги проверяли поверхностно.
В итоге одна из официанток была убита, а по ее документам в Центр проникла неизвестная девушка, как позже выяснилось, – Моника Тизенхаузен. Судя по всему, она была послушной марионеткой в руках своего партнера. Личность этого партнера до сих пор не удалось достоверно установить, но есть основания предполагать, что это и был Феникс. Этот партнер находился уже на территории Центра. Здесь он при помощи специальной методики привел Монику в особое пограничное состояние, в котором она запомнила на уровне подсознания сверхсекретное досье.
Когда был обнаружен факт несанкционированного доступа к файлам, служба безопасности ввела в Центре чрезвычайный режим, но Моника уже покинула здание. Естественно, на выходе ее тщательно обыскали, и, естественно, обыск ничего не дал – информацию она вынесла в собственном мозгу…
После этого Моника выходит замуж за какого-то русского авантюриста, уезжает в Россию, чтобы здесь окончательно замести свои следы при помощи инсценировки смерти и сложной пластической операции, а затем намеревается связаться с потенциальным покупателем информации – скорее всего, ибн Фаллахом…
И вот что еще я хочу вам сказать. Конечно, мы вряд ли когда-нибудь узнаем всю правду – разве что Моника решит раскрыть карты, но я предполагаю, что основной ее целью в России было скрыться не от нас, не от спецслужб, а от Вольфа-Феникса. Должно быть, он организовал похищение информации из Центра в своих личных целях, а Моника решила выйти из-под контроля и сыграть свою собственную игру. Причем это ей почти удалось – Феникс поверил в ее смерть, и если бы в Германию не пришло письмо из России с вложенной в него фотографией, он не бросился бы на ее поиски… Точнее, не послал бы вас с Лолой в Россию – этот человек всегда предпочитал работать чужими руками, а платил исполнителям за работу, как правило, смертью…
– Это я уже понял, – вставил реплику Маркиз, зябко передернув плечами, – однако на сей раз все вышло не по его сценарию, и он нашел в России собственную смерть…
– Вероятно, – Шмидт кивнул и опустил веки, – хотя я уже столько раз хоронил этого человека, что с трудом верю в его гибель.
– Итак, – Маркиз встал, отодвинув стул, – теперь могу я быть наконец свободным?
– Да, – подтвердил Шмидт, – мы, конечно, все уладим с немецкой полицией, но все же настоятельно советую вам некоторое время не появляться в Германии.
– Я последую вашему совету, – кивнул Маркиз и откланялся.
Никто не встретился ему в прихожей, очевидно, Лангман уже увез Монику из этой квартиры.
Леня выскочил из подъезда и зажмурился: позднее сентябрьское солнце слепило глаза. Пока он беседовал со Шмидтом, прошел легкий, совсем не осенний дождик, и теперь асфальт блестел мелкими лужицами, в которых отражалось синеющее небо. Леня провел рукой по капоту «Жигулей» и решил бросить их прямо здесь – авось не разденут, район приличный, могут быстро найти.
Он позвонил Лоле, чтобы сообщить ей приятные вести – они свободны от всех обязательств, с немецкой полицией все со временем уладится, деньги переведут на их счет.
«Обсудим с Лолкой дальнейшие планы. Пригласить ее в ресторан, что ли? Не опасно ли… – задумался Маркиз, – ни к чему нам маячить на людях… но, с другой стороны, нужно как-то отметить это дело».
Он даже начал подумывать о подарке. Лолка вообще-то молодец. Хоть она взбалмошна и своенравна, но в трудную минуту не теряется, понимает его с полуслова и делает что велят. И не глупа, далеко не глупа, хотя усиленно старается доказать обратное. Играет, конечно, все время представляет кого-то, но он, Маркиз, уже привык к такому театру одного актера, если Лола успокоится, ему будет чего-то не хватать, он заскучает.