Незадолго до смерти, Егоров решил издать книгу за свой счет и стал собирать рукописи, но не успел. На сороковинах Шашин, молодчина, объявил, что сделал компьютерный набор всего, что написал наш друг, и для издания книги нужны деньги — их дал старинный друг Егорова, главный редактор «Правды» А. Ильин. Ишков, Рогов и я тоже примкнули к этому благородному делу — написали по странице «Памяти друга». Книгу Шашин сделал замечательную, она — лучший памятник Егорову. Есть поверье — друзья и ученики покойного должны доделать то, что не успел сделать мастер, иначе его душа не успокоится. Если это так, теперь душе нашего друга будет спокойно.
Я часто вспоминаю Егорова… Бывало звонит, и с нарочитой деликатностью подтрунивает надо мной:
— Это квартира известного писателя Леонида Анатольевича? Вас беспокоит никому не известный скромный литератор Егоров. Я глубочайше извиняюсь, но позвольте узнать, какие у вас планы назавтра? Как вы смотрите на то, что мы соберемся у вас в небольшом дружеском составе? С Ишковым и Шашиным я уже договорился. Мои больные ноги подсказывают, что завтра будет дождь, а в дождик хорошо беседовать.
Сюда, пожалуйста, и улыбайтесь!
В ЦДЛ писателей и гостей снимал фотограф с огненно-рыжей «полыхающей» шевелюрой и такими же усами, в ярко-красных рубашках, от которых прямо било жаром. Его звали Гера Беляков; он называл себя «бывшим шофером дальнобойщиком» — понятно, эта профессия придавала облику Геры дополнительный вес.
Гера считался мастером групповых портретов. Он подходил к писателям (или гостям) и, улыбаясь в оранжево-рыжие, даже красноватые (от курева) усы, говорил:
— Ваши лица просятся на групповой портрет. Встаньте, пожалуйста, сюда. Поплотней, но не слишком. И улыбайтесь!
Делал Гера и индивидуальные портреты, но с меньшим удовольствием, чем групповые. Он вообще любил всякие сборища — похоже, когда шоферил, ему не хватало общения и, сменив профессию, он наверстывал упущенное. Я называл его групповые портреты «нагромождением тел и лиц», но Гера не обижался и поэтично провозглашал:
— Эти портреты, как букет полевых цветов, где один цветок оттеняет другой. Когда на снимке много разных лиц, подчеркивается своеобразие каждого. Они смотрятся на контрасте.
Стоило клиенту появиться в его закутке-ателье, Гера сразу, без всяких вопросов, показывал на стул:
— Сюда, пожалуйста, и улыбайтесь!
Случалось, клиент недоумевал:
— Почему вы не спросите, как я хочу сфотографироваться?
Гера спокойно пояснял:
— Если фотограф спрашивает «как вас снять?» — сразу уходите. Мастер должен знать, как именно снимать. — Гера прищуривался и щелкал пальцами.
После такого ударного объяснения становилось ясно — он-то мастер своего дела и ему можно доверять на все сто процентов.
Перед съемкой Гера долго устанавливал свет, поворачивал клиента в разные стороны, приподнимал и опускал его голову, при этом приседал, вставал на носки, прищуривался, рассматривал «натуру» и так и сяк. Глядя на эти скрупулезные неторопливые приготовления, я думал, что у профессионала в работе и не должно быть спешки, азарта, другое дело — настрой. Мне вспоминался Лермонтов: «Глубокая река не допускает бешеных порывов». Что немаловажно, подготавливаясь к съемке, Гера непременно спрашивал у клиента:
— Вы относитесь к миру писателей или к другому миру?
И, после того, как клиент объяснял из какой он сферы, находил общих знакомых и тем самым устанавливал дружеский контакт. В заключение Гера непременно выдавал качественную формулу:
— Улыбайтесь! Вы наверняка знаете, что улыбка красит лицо. Вспомните что-нибудь хорошее…
При встречах с Герой я всегда растягивал рот и думал — в самом деле, хорошего вокруг нас не меньше, чем плохого и жизнь состоит не только из проблем и борьбы.
За время, пока я вел изостудию при ЦДЛ, мы с Герой не раз выпивали в его закутке-ателье и он порассказал мне немало смешных историй из своей бурной жизни. Взять хотя бы его развод с женой, после которого супруги перестали разговаривать даже по телефону. Гера переехал к матери, но каждый месяц кидал в форточку алименты (благо квартира находилась на первом этаже), но, спустя год, его вдруг вызывают в суд за неуплату алиментов. Оказалось, жена, сразу же после развода, поменяла квартиру «чтобы избавиться от духа мужа». Позднее супруги помирились и снова расписались.