— Бабочки всегда так делают, — сказал голос, который звучал буквально отовсюду.
— Как?
— Они летают с цветка на цветок и ни к кому не привязываются. Их любовь ничего не стоит.
— А ты откуда знаешь?
— Я знаю их сотни тысяч лет.
И тогда одуванчик понял, что с ним говорило Солнце, которое выглянуло из-за облаков.
— А что же делать мне?
— Есть еще и пчелы. Они сделают из твоего нектара сладкий мед. Мед заберут люди и будут им питаться.
Одуванчик не знал, что такое пчелы и мед, да и люди, которых он видел с карниза, не вызывали в нем особой симпатии. Ему только хотелось знать, что случится с ним, когда нектара в нем не станет.
— Скоро в тебе не станет нектара, но это не значит, что ты исчезнешь.
— А что со мной будет?
Солнце улыбнулось и снова ушло за тучи.
Лето продолжалось. Пчелы прилетали собирать нектар с его лепестков. Они прилетали каждый день, и теперь одуванчик знал, что он полон, нужен и прекрасен. Он знал, что был самым ярким, самым сильным, самым полным сладкого сока цветком. Он был счастлив отдавать и быть нужным.
К концу июля одуванчику стали сниться сны, что он летит. Во сне он был так высоко, что видел то, что не могли видеть другие. А еще он мог находиться в нескольких местах одновременно. Но открыв глаза, снова видел, что пригвожден к карнизу.
Но он стал выше. Теперь он мог видеть то, что не видел раньше. Оказалось, что за городом и рощей, там, где исчезла бабочка, было море.
Больше ничего не менялось. Он не мог полететь.
В начале августа похолодало. Другие цветы раскрывались внизу на земле. Важные гладиолусы и мохнатые астры радостно встречали мир. Их мир был спокойным, прохладным и неспешным, совсем не таким, каким был, когда он появился на свет. Но это не тяготило. Так надо.
Однажды одуванчик проснулся и почувствовал, что стал другим. Дождь шел сплошной стеной. И в отражении он увидел, что на его голове появился седой хохолок.
Дождь прекратился, а Солнце снова заливало все вокруг заметно похолодевшими лучами. Ветер продолжал качать деревья, и фиалки внизу, и его самого. Одуванчик раскрыл головку, как делал это прежде, встречая Солнце и новый день. В нем совсем не было нектара. Лепестки были жестки и сухи.
Ветер свистел под карнизом. Он обрушился со всей силы. Но одуванчик не сопротивлялся.
Одуванчик летел над лесом и рекою. Солнце сияло над ним и грело лучами. Его было много, и все его части путешествовали. Вокруг был огромный мир, который им не терпелось узнать. Так прошел этот день, который для них был целой жизнью. А к вечеру они упали где-то над лесом, чтобы снова раскрыться весной и встретить мир, который ждал их после долгой зимы.
Комментарий к Одуванчик порхает
У меня были сомнения, надо ли вставлять сказку. Но, в конце концов, раз уж я сказала А, то надо сказать и Б.
Бабочка - это такие люди, как Астория. Вы, наверное, это поняли.
========== Шкатулка отца ==========
Древко разломилось на две части. Волшебная проволока была повреждена. Прутья отваливались. Простое репаро тут не поможет, иначе никто бы не носил метлы на техобслуживание. Но ничего, Драко помнил, как однажды отец учил его чинить метлу. Отец вечно настаивал, чтобы он больше времени уделял учебе, еще и с Гермионой сравнивал. В чем-то папаша был прав. Знания заклинаний, чтобы починить метлу, ему действительно сейчас пригодятся.
Драко представил кабинет отца и аппарировал.
И вот он стоял там, дрожа от холода в летний день. Пахло затхло, видимо, кабинет давно не проветривали. В последний раз Драко был тут, когда искал Гермиону, но тогда он не решился войти.
Если бы не отец, его жизнь сложилась бы иначе! Если бы не отец, он был бы совсем другим человеком!
Сквозь спертый воздух пробивался запах кожаного отцовского кресла, на котором Драко сидел, когда был ребенком. Где-то тут отцовские большие часы. Его бумаги. Отец вечно был занят. Но иногда он позволял сидеть с ним в этом кабинете. И тогда Драко был по-настоящему счастлив. Драко нащупал кресло. Сел в него. Он не хотел чувствовать то, что поднималось в груди. Ненависть к отцу чувствовать не так больно. Не так больно! Ведь отец никогда не вернется. Он не вернется никогда! Его не выпустят из Азкабана. Лучше всего об этом говорило то, что теперь, когда их счета разморожены, часть денег перейдет к нему как к главе семьи. Теперь — главе семьи. А он даже не знает, что делать. Как бы он хотел поговорить с отцом. Спросить совета. Но их отношения… Лучше ненавидеть. И Драко хотел ненавидеть. Но он сидел в отцовском кресле и плакал. Потому что, черт подери, он любил отца.
Когда слезы сменились спокойствием, Драко нащупал ручку ящика в письменном столе и открыл его. Он искал на ощупь среди множества предметов, пока не нашел коробку, где лежали разные отцовские артефакты.
***
Вечером Гермиона отправила Драко свежее зелье. Она хотела, чтобы он провел процедуру самостоятельно. Позже она ждала его в гостиной, но Драко не пришел. Книга про мальчика, который не хотел взрослеть, так и лежала нераскрытой на диване — там, где они обычно сидели вдвоем.
Была уже ночь, когда Гермиона возвращалась в спальню. В комнате Драко открыта дверь, внутри темно. Впрочем, там редко включали свет. Луна в окне освещала комнату, и Гермиона увидела Драко, сидящего на полу у стены. Она решила зайти, а когда подошла ближе, обнаружила, что бутылек с зельем стоит нетронутый на столе.
— Ты не нанес мазь. — Гермиона зажгла свет.
Драко повернул голову на звук ее голоса.
— Забыл.
— Забыл?
— Задумался.
— Драко!.. — Она взяла мазь и опустилась с ним рядом. — Закрой глаза.
Он так и сделал. Гермиона зачерпнула ее и стала массировать его глаза.
— Ну вот, готово. Теперь произнеси заклинание.
Драко сделал, как она сказала.
— Ну как?
— Ничего.
— Драко, ты не можешь вот так забыть про свое лечение…
— Я действительно случайно.
Она увидела обломки метлы на полу. Рядом моток золотистой проволоки.
— Ты не собрал метлу?
— Нет.
— Почему?
— Не хочу.
— Не хочешь чего?
— Собирать метлу!
— Я не о том. Почему ты не хочешь ее собирать, ведь ты так старался?
Драко помолчал, затем сказал:
— Я не знаю, что меня там ждет.
Он боялся?
— Там август. И солнце. И твоя метла. Там прекрасный мир, — сказала она, — который ждет тебя.
Он зло рассмеялся.
— Люди, которые тебя любят, — продолжила Гермиона.
— Никто меня не любит.
— Тебя обязательно кто-то любит. Просто ты пока не знаешь об этом. — Она оглядела его, впитывая каждый штрих. Растрепанные волосы, линию челюсти, родинку на щеке, губы, которые целовала. А потом Драко поднял палочку — свет потух, тяжелые портьеры закрылись. В комнате стало очень темно. Ничего не видно. Сколько ни распахивай глаза — темнота. И страх.
— Вот так я чувствую себя большую часть времени, — сказал он.
Гермиона глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, чтобы унять панику.
— У меня все равно никогда ничего не получается, — продолжал Драко.
— С чего ты взял? Ты смог увидеть, ты смог снова полететь, ты попал в команду по квиддичу в школе…
— Но все испортил отец со своими метлами! Все решили, что это он купил мне место. Все испортил отец и… ты. Это ведь ты сказала, что я попал в команду только из-за метел.
Тогда ей действительно казалось, что Драко попал в команду только из-за метел… и…