Сокджин позволил Хосоку в мире и спокойствии жевать палочки за кухонным столом, а сам в противоположном углу как одержимый обновлял страницу электронной почты. Мальчишке так или иначе требовалось немного личного пространства, а вот Сокджину очень нужно было узнать новости о его положении. Скорее всего, соцзащита ничего не напишет до наступления обычных человеческих рабочих часов, но у Сокджина было много вопросов о Хосоке, и он хотел получить ответы как можно скорее. Особенно ему хотелось понять, как долго мальчик будет жить в доме, потому что от этого сильно зависели ответы на неизбежные детские вопросы.
— Я закончил.
Сокджин оторвался от телефона.
— Молодец! Если захочешь, можешь доесть их за завтраком, — сказал он, и Хосок кивнул.
Сокджин вздохнул с облегчением: в упаковке ещё оставались палочки, а значит, мама Хосока не морила его голодом. Правило в этом случае довольно простое: голодавшие дети съедают всё, что им дают, даже когда уже наелись. Однако дети, которых кормили, оставляют то, что в них уже не лезет.
— Хочешь посмотреть остальной дом?
Хосок снова застенчиво кивнул, но всё равно протянул руки к Сокджину, безмолвно прося поднять его. Сокджин немедленно повиновался. Как и положено пятилетнему, Хосок был довольно тяжёлым, но Сокджин ни за что не смог бы отказать ребёнку, который нуждается в физическом контакте.
Следующей на пути была гостиная.
— Здесь завтра с утра сможешь на большом диване посмотреть мультики или поиграть с чем-нибудь, — сообщил Сокджин. — Дверь в углу ведёт в ванную, если тебе вдруг туда понадобится, пока ты внизу.
Обычно Сокджин позволял детям остановиться в гостиной и повозиться с игрушками, но Хосок начал зевать каждую секунду. Так как его отчаянно нужно было искупать перед сном, они сразу направились на второй этаж.
Первый лестничный пролёт вёл в главную спальню. Она оказалась втиснута между первым и вторым этажом и выходила окнами на противоположную сторону.
— Это моя спальня. В ней обитаем мы с моим мужем Намджуном. Он, как я, будет о тебе заботиться, но сейчас он спит, потому что не знает, что ты здесь, — рассказывал Сокджин. — Наша комната очень здоровская, потому что у неё есть своя ванная с пузырьками! Можем умыться там, если хочешь.
Хосок заелозил.
— С пузырьками? — переспросил он и, казалось, немного оживился.
— Хочешь посмотреть?
— Ага!
— Вот и славно.
Сокджин вошёл в свою ванную через спальню, не заботясь о количестве производимого шума. Намджун всегда спал как убитый, и разбудить его мог разве что только его собственный храп.
Пока набиралась вода, Сокджин устроил Хосока на бортике ванны. Хосок, казалось, с наслаждением наблюдал за тем, как пузырилась пена. Он потянулся к ней обеими руками и чуть не свалился; Сокджин едва успел его поймать.
— Оп, обожди, дружок. Как насчёт сначала раздеться, ладненько? Я не буду смотреть, — пообещал он.
Всё его общение с новичками строилось вокруг предоставления им максимально возможного личного пространства, потому что не было ничего важнее. Пусть Хосок ещё совсем юн, Сокджин хотел дать ему свободу для самостоятельных действий.
Пока Хосок снимал одежду, Сокджин наблюдал стену и прислушивался к плеску воды.
— Можно обернуться?
— Да.
Сокджин улыбнулся, увидев, что Хосок забрался в ванну и пытается оттереть с лица грязь.
— Молодчина, мойся. Вот тут мочалка, если хочешь, и мыло, — сказал он, протягивая губку в форме утки и гель для душа с ароматом кокоса. — И не забудь помыть за ушами.
Хосок прикусил губу и принялся старательно тереть за ухом утиным клювом. Отведя взгляд, от пискнул:
— А пузырьки?
— О, конечно! — воскликнул Сокджин, прищёлкнув пальцами. — Хочешь сам включить их?
Хосок нетерпеливо закивал, и Сокджин показал ему выключатель у бортика. Когда механизм пришёл в действие, ванная наполнилась детским хихиканьем.
Следующие несколько минут Хосок просто смеялся, включая и выключая пузырьки. Сокджин терпеливо ждал, но когда часы дошли до отметки в четыре утра, он решил, что пора всё-таки ложиться спать, и тихонько позвал:
— Уже очень поздно, Хосок. Что думаешь насчёт улечься в кровать?
Хосок погрустнел, но кивнул. Сокджин поспешил его утешить:
— Хорошо, отлично. Завтра можно будет снова поиграть с пузырьками.
Он помог мальчику выбраться из ванной и завернул его в пушистое одеяло. В ванной на втором этаже Хосок послушно почистил зубы запасной щёткой и пастой с медвежатами на тюбике. После этого Сокджин снова поднял на руки и дошёл с ним до спальни в конце коридора, по пути указывая на двери в комнаты его новых братьев.
— Это комната Юнги, ему семь лет. А тут живёт Чонгук; ему всего два годика, представляешь? Здесь комната Чимина и Тэхёна. Чимину уже четыре года, а Тэхёну пока что три. А вот это твоя комната. Если хочешь, можешь написать своё имя на дощечке, — предложил он, протягивая Хосоку маркер.
Пару раз моргнув, Хосок протянул руку к маркеру. Он, похоже, даже не заметил, что с его головы съехал капюшон-лягушка, потому что был слишком увлечён чистописанием; в этот раз он даже не попытался написать «Х», просто сделал закорючки.
— Чудно! Я сейчас достану пижаму.
Хосок мучительно долго выбирал, какая из пижам Тэхёна ему по вкусу, но, в конце концов, и это было решено.
— Хорошо. Тут ты будешь спать, — сказал Сокджин, укрывая Хосока одеялом. — Постарайся заснуть, хорошо? Я загляну минут через пять тебя проведать. Если тебе что-то понадобится, кроме ванной, дождись меня, хорошо?
Хосок кивнул, но в глазах его читался страх. Сокджин вздохнул и положил руку ему на плечо, а затем добавил:
— Только пять минут, обещаю. А завтра проснёшься и снова увидишь меня, а ещё познакомишься со всеми остальными. Будет очень здорово.
— Пять минут? — уточнил Хосок. Он смотрел на Сокджина огромными глазами под очаровательно нахмуренными бровями.
— Пять минут, - повторил Сокджин. Он даже достал телефон и установил таймер, развернув экран так, чтобы Хосок всё видел. — Когда время выйдет, я вернусь, хорошо? Чтобы убедиться, что ты в порядке.
Хосок кивнул, и Сокджин выскользнул из комнаты. Далеко он, однако, не отходил, а устроился прямо в коридоре, готовясь к длинной ночи.
Пока тикал таймер, Сокджин размышлял. С лёгкостью можно было сказать, что Хосок очень добрый. На его узкие плечи обрушилось много неприятностей, но он оставался невероятно вежливым и любезным. Например, Юнги, когда только поселился у них, был бесконтрольно агрессивен и раздражителен. Чимин в первые дни только и делал, что плакал. Хосок держался молодцом и сохранял спокойствие, и сердце Сокджина не могло не дрогнуть.
Сокджин прикрыл глаза и прислонился к стене. Возможно, его желание было эгоистичным, но он всё равно надеялся, что у Хосока не найдётся никаких других родственников. Сокджин хотел, чтобы Хосок стал частью его семьи.
========== Глава 2: Осиротевший ==========
Комментарий к Глава 2: Осиротевший
Глава Юнги.
Следующая - глава Тэхёна.
«У их двухлетнего сына синели губы, потому что он не мог дышать, а они отказывались вести его к врачу».
Сокджин никогда не заводил будильник. С самого первого дня появления Чимина в этом попросту отпала необходимость.
Каждое утро Чимин влетал в главную спальню и запрыгивал на кровать. Если звёзды улыбались Сокджину, то ему удавалось уговорить Чимина на обнимашки под одеялом, что давало некоторое время на попытки вспомнить, как вообще открываются глаза. Однако чаще всего Чимин вытягивал его из кровати ещё до семи утра, чтобы поиграть или приготовить завтрак. Чимин был, мягко говоря, ранняя пташка.
Этим утром Чимин влетел в комнату с визгом. Первым делом он плюхнулся на Намджуна, но Сокджин всё равно проснулся.
— Джуни, Джуни! — позвал мальчишка. — Джинни! Угадайте, что!
— Что? — сонно буркнул Намджун.
Сокджин в ответ только застонал и спрятал голову под подушкой. До появления Чимина ему удалось урвать лишь часок сна: Хосок заснул только на рассвете.