Сокджин устроился на бортике и погрузил ноги в воду по лодыжки.
— Конечно, — согласился он и кинул Тэхёну розовое кольцо с утяжелителем, которое тут же ровненько встало на дне бассейна.
Мальчишка дурашливо заулыбался и нырнул.
— И я! — заныл Чонгук, отплывая от новых друзей, которых он уже завёл у другого бортика. — И я!
Сокджин засмеялся, увидев надежду на лице Чонгука. Он поцеловал его в лоб и опустил в воду ещё пару кругов. Вскоре все малыши, какие были в бассейне, скучковались вокруг Сокджина. К счастью, ни Тэхён, ни Чонгук его не ревновали.
— Ты куда ни придёшь, везде найдёшь себе новых друзей, господи помилуй, — сказал Намджун, подкравшись сзади.
Сокджин обернулся, поймал Намджуна за плечо и притянул ближе к себе, чтобы поцеловать.
— Просто дети меня любят. Я милый и притягательный, — сказал он. — И ты тоже очень милый. Мне нравится, когда у тебя мокрые волосы.
Намджун убрал с лица нежно-розовую чёлку и с нахальной улыбкой заявил:
— А ты не просто милый. Ты великолепный.
После чего он поймал губы Сокджина своими губами. Только Намджун способен был так целоваться на бортике детского бассейна. Он отстранился и поцеловал нос, щёки и лоб Сокджина.
— По-моему, пора обедать.
Сокджин фыркнул.
— Не могу понять, то ли ты намёки намекаешь, то ли ты действительно проголодался.
Намджун, глубоко оскорблённый, прижал ладонь к груди. Второй рукой он гладил спину Джина между лопатками.
— Джин… Ты что, не можешь понять, когда я намекаю? — ужаснулся он.
Сокджин приостановил разговор, чтобы бросить в бассейн ещё несколько колец, потому что собралась группка малышей (включая Тэхёна и Чонгука), которые с надеждой смотрели на него. Потом он повернулся к Намджуну.
— Ну, знаешь, я ведь не всегда мог понять.
— Врёшь.
— Ладно, ладно, вру, — согласился Сокджин. — Потому что я ещё имею отличное чувство юмора, а ещё я очень горячий, и ты меня любишь.
— А ещё я люблю твою готовку, и наши четыре сына меня поддержат, — ответил Намджун.
— Пять сыновей, — поправил Сокджин, наблюдая, как Хосок бесстрашно носится вокруг фонтанчиков.
Он попытался остановить свою фантазию и не позволить ей в красках нарисовать картину того, как мальчишка оскальзывается и разбивает себе череп.
— Пять, — согласился Намджун и кивнул.
Сокджин улыбнулся.
— Хосок и тебя очаровал, да? Потому что я, похоже, готов судиться с его матерью за право оставить его в нашем доме; он такой мягкий и милый, — сказал он.
Сокджин был вымотан, просто вымотан, но ему всё равно очень нравилось открывать для себя Хосока. Похоже, пока что мальчишка был немного замкнут, но Сокджин уже знал, что как только он полностью откроется, он идеально впишется в их семью.
— Я полностью очарован, но он скорее энергичный, чем мягкий. Носится без устали, смеётся, вопит… — Намджун замолк ненадолго. — …быть может, чтобы засиять всеми красками, ему нужно было искупаться в воде, которая вылетает из гигантских цветов.
— А может быть, он и мягкий, и энергичный, — сказал Сокджин. — Бывают же дети такими.
— Дети ещё бывают голодными, — добавил Намджун, глядя на подплывающего Чонгука.
— Говодными? — спросил Чонгук, выкарабкиваясь из бассейна.
Сокджин снова улыбнулся, понимая, что если у них сегодня будет хоть какое-то подобие расписания, то действительно пора обедать.
— Да, — сказал Сокджин. — Все голодные, но сначала нужно поменять памперсы вам с Тэтэ.
Намджун погладил его спину.
— Ты занимайся с мальчиками, а я накрою обед? — спросил он. Сокджин кивнул.
— Хорошо. Каждому по морковке, двум батончикам, упаковке кренделей и пюре, — перечислил он, собирая игрушки. — Юнги получает солёные палочки.
— О, поверь мне, — сказал Намджун. — Сложно забыть, что Юнги любит палочки.
— Тогда всё ладненько. Тэхён-и, идём переодеваться! — позвал Сокджин.
Тэхён подплыл к ним, и Сокджин выловил его из бассейна. Как-то он исхитрялся стоять, одновременно держа на руках Тэхёна и Чонгука. Они остановились возле сумок, а затем направились в сторону ванных комнат.
— Так, мальчики, правила вы знаете. Не трогать ничего, — напомнил Сокджин.
— Тут Микки и Минни! — обрадовался Чонгук, указывая на картинку на плавательных памперсах.
Сокджин кивнул.
— Правильно, потому что этот особенный, он для плаванья… Тэхён, не трогай! — оборвал он. Тэхён послушно отошёл от мусорной корзины. Сокджин спустил Чонгука с пеленального столика и поманил его. — Иди сюда, солнце, надо переодеться.
— Тут Микки и Минни! — продолжал радоваться Чонгук.
Сокджин усмехнулся. Быть родителем, конечно, весело и смешно, пока в дело не вмешиваются общественные туалеты.
*
— Так, — сказал Сокджин, сжимая своё сиденье до побеления костяшек. — Мы едем домой. Мы уложим этих детей спать. Чимин не устроит истерику. У Тэхёна не начнётся приступ. И не важно, что все устали и вопят…
— Джинни! Я голодный! Я хочу шоколадку с орехами! — проскрежетал Чимин сзади; его личико покраснело от эмоций.
У всех них расписание сбилось на час. Сокджину следовало уложить их спать ещё двадцать минут назад, но ему почему-то показалось, что раз они поздно позавтракали и пообедали, можно и повременить с тихим часом.
Зря ему так показалось.
— Чимин, — сказал Намджун своим строгим родительским голосом. — Мы уже сказали, больше до ужина нельзя сладкого. Сейчас приедем домой и будем спать, а когда проснёшься, можно будет покушать.
— Но я хочу сейчас! — завыл Чимин.
Сокджин открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал плачущий Тэхён:
— Мне плохо, — всхлипнул он.
Бедняга растёкся по своему сиденью и рыдал изо всех сил.
— О, Тэхён-и, милый, я знаю, — проворковал Сокджин. — Ты просто устал. Из-за нового лекарства тебе всё время хочется спать, но всё будет хорошо.
Чимин завизжал немного громче и немного пронзительнее, взбешённый тем, что на него не обращали внимания. И тут он швырнул свою бутылочку в переднюю часть машины.
Если бы Сокджин не обернулся, чтобы поговорить с Тэхёном, он бы её не заметил. И не смог бы поймать её до того, как она пробила лобовое стекло.
— Пак Чимин, — рявкнул Сокджин, держа бутылочку там, где он её поймал: в дюймах от головы Намджуна.
Из-за вспышки Чимина они запросто могли попасть в аварию, и без последствий он в этот раз не обойдётся.
— Ты же знаешь, что вести себя так нельзя. Что нужно делать, когда ты злишься? Неужто швыряться вещами?
Чимин, испуганный тоном Сокджина, таращился на него выпученными глазами. Обычно Сокджин был спокоен и собран. Мальчишка заёрзал.
— Нет.
— Правильно, нет, — ответил Сокджин. — Что нужно делать, когда злишься?
— Пользоваться словами.
— Правильно, — ответил Сокджин. — И чем, скажи, ты думал, когда кидал эту бутылочку?
Чимин не ответил. Сокджин с трудом сдерживал ругательства. Поспать не мешало бы не только детям; из-за позднего прибытия Хосока Сокджину жизненно требовался перерыв. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
— Чимин, мы могли попасть в аварию. Пострадали бы все, кто в машине, включая тебя. Нельзя швыряться вещами в машине, нельзя ранить других людей.
Чимин пнул своё сиденье, поджав губы. По обеим щекам бежали слёзы, и Сокджин вздохнул.
— Когда проснёшься, будешь наказан, — сказал он.
Чимин мгновенно возмутился:
— Нет!
— Да. Нельзя ничего никогда кидать в машине. Ты знаешь, что нельзя, мы об этом уже говорили, — твёрдо ответил Сокджин.
Обычно перед наказанием следовало предупреждение, но Чимин уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что это было опасно. У Сокджина слишком много детей; он не мог позволить Чимину выйти сухим из воды за такой проступок.
Когда они подъехали к дому, Чимин рыдал белугой, но Сокджин быстро прижал его к себе и пару раз легонько подбросил, помогая справиться с эмоциями.
Всех нужно было умыть перед тихим часом, и Сокджин хотел хорошенько ударить себя за то, что допустил такой бардак.