— Ну… Вокруг все такое… живое… — ляпнула нелепость я.
— Разумеется, мисс, — ответил мне дворецкий. — А каким, по-вашему, здесь все должно быть?
Слова вырвались сами собой:
— Но вы же все мертвые!
Жак тихо рассмеялся.
— Это спорное утверждение, мисс. В «Розе» нельзя умереть.
Ответ показался мне настолько жутким, что больше вопросов я не задавала.
С каждым шагом музыка становилась все громче, как и разговоры, смех…
А потом в меня врезался мальчик. Совсем маленький мальчик, ему было года три-четыре на вид. Светловолосый голубоглазый ангел, одетый в голубые бриджи и белую рубашку. Судя по одежде, родился он в двадцатом веке.
Сперва он испуганно охнул, а потом просто обнял меня за ноги, поднял голову и доверчиво заглянул в глаза.
— Ты будешь жить с нами теперь? — чуть картавя спросил ребенок. — Ты мне нравишься. Давай поиграем.
Карапуза от меня отцепил Жак.
— Нет, месье Сандер, эта девушка не будет с нами жить. Она гостья.
Мальчик обиженно надулся и топнул ножкой.
— Но в «Розе» не бывает гостей!
Я вглядывалась в лицо ребенка, в то, как он гримасничал…
— Ты ведь Дюпон? — спросил я маленького Сандера.
Тот фыркнул, гордо задрав нос. Нос, несомненно, фамильной формы.
— Да. Я Дюпон! Александр Фабиан Дюпон!
Свое имя он произнес почти не картавя, как будто долго тренировался. Возможно перед зеркалом.
— Первенец нынешней Мадам, — тихо пояснил Жак, беря мальчика за руку. — Пойдемте, месье. Наверняка вас ищет месье Грегори.
Это… мой дядя, стало быть. И сейчас дворецкий отведет его… к моему деду. Который покончил с собой.
— Так тут все Дюпоны? — выдавила из себя я.
Этот мальчик был совершенно точно мертвым. Но выглядел как обычный, нормальный ребенок. И вел себя также.
— В «Розе» только те ваши родственники, которые умерли в ней, — пояснил Жак, закрыв перед этим уши Сандеру. — Поэтому основателя рода вы здесь не встретите. И некоторых других членов семьи, что покинули мир за пределами дома. «Роза» всегда заботится о своих хозяевах.
Ага. Вот только непонятно, кто же тогда здесь на самом деле хозяин: дом или живущие в нем люди, которые даже после смерти остались в этих стенах.
— Идемте, мисс Тесса, — позвал меня дворецкий, идя вперед. Мальчик так и повис на его руке, что-то увлеченно рассказывая на уже ставшей мне привычной смеси английского и французского.
Жак двигался по коридору, а я неуверенно шла вслед за ним, испуганно озираясь. Если «живые» этажи были погружены во мрак, то здесь свет буквально слепил, все видно было как днем.
Заиграл вальс. Что-то знакомое, но я плохо разбиралась в классической музыке, она меня никогда особо не интересовала. Наверное, где-то здесь даже и танцуют. Бал призраков в призрачном доме…
— Я, наверное, выгляжу неподходяще, — спохватилась я уже у самых дверей комнаты, из которой доносились голоса и звуки вальса. Вряд ли толстовка и джинсы покажутся моим почившим родственникам подходящей одеждой для светского мероприятия.
Но Жак меня успокоил:
— Здесь никого не удивить странной одеждой. Думаю, хозяева даже не обратят внимания.
В этот момент Сандер вырвал руку и открыл дверь сам. Мне оставалось только пойти следом за мальчиком. Дворецкий отошел в сторону, с поклоном пропуская меня внутрь.
Я вошла в комнату с некоторой робостью. Все же… я оказалась в окружении мертвецов. Вот только жизнь в них бурлила. Об одежде здесь действительно можно было не волноваться — все собравшиеся явно предпочитали наряды своего времени.
— Мисс Тесса, — оповестил Жак о моем приходе. Фамилии моей он не назвал.
И после этого все взгляды оказались устремлены на меня. Даже музыка смолкла, и танцующие пары отвлеклись от своего приятного занятия, чтобы рассмотреть меня как следует.
Самое забавное, мое появление действительно обрадовало моих почивших родственников.
Первой ко мне подошла женщина лет сорока на вид с такими яркими рыжими волосами, что казалось, будто она пылает. Вроде бы я уже видела ее лицо на одном из фамильных портретов в «Белой розе».
— Quelle charmante créature! — пропела дама, потрепав меня по щеке, после чего спохватилась, увидев мою растерянность: — Ах, должно быть, ты не говоришь по-французски. Бедная девочка! Тебе приходится говорить на этом ужасном грубом английском. Такая жалость. Я Леони Дюпон. Ты можешь меня называть просто тетя Леони, милая. Боюсь, вычислять, кем мы друг другу приходимся, придется долго. Но ты такая молоденькая! Слишком уж рано пришла к нам.
— Мадам Леони, мисс Тесса — гостья, — пояснил вовремя подоспевший Жак. — Она должна будет вернуться.