— Спасибо.
Питер накинул на голову кепку и направился к двери. Как же сложно, оказывается, разговаривать с людьми. В коридоре он услышал, как в комнате что-то громко упало. Следом послышался приглушенный смех Локи.
Питер вздохнул и отправился на поиски бежевого дома.
На самом деле, многие уже разобрались с багажом и гуляли по лагерю. Не считая домиков, раскрашенных в цвета деревни Барби, тут было очень даже неплохо. Примерно половину всей территории покрывал густой хвойный лес, такой, что не будь на земле асфальтированных дорожек, можно бы было запросто потеряться. Открытая местность была лишь возле клуба — там, где проходил сбор, около детских корпусов, игровой площадки и столовой и небольшими островками в лесу. Эти островки, словно спрятанные от чужих глаз, понравились Питеру больше всего. В некоторых стояли беседки, в некоторых — разноцветные скамейки. Если рассчитать угол падения света, то можно было понять, что тут почти всегда лежит тень и прохлада. Чем тебе не рай? Питер представил, как тут, наверное, красиво на закате, и пообещал себе прийти в какой-нибудь из таких тихих уголков вечером. Наверное, тут очень романтично было бы устроить свидание. Или дружеский пикник…
Внезапно Питеру стало обидно, что он обнаружил эту красоту раньше всех и даже не может кому-то её показать. Он печально вздохнул, подошёл к бордовой скамейке, стряхнул с неё иголки и сел. В кармане брюк нашёл мятную жвачку, закинул в рот и просто закрыл глаза. Что с ним не так? Может быть, он кажется людям странным или закрытым? Раньше его это не беспокоило, но сейчас, когда вокруг было столько людей, одиночество ощущалось более остро. Тётя Мэй часто говорила, что ему нужно перестать быть таким молчаливым и стеснительным. Но Питер не был таким! Он просто… Не умел находить с людьми общий язык. Если нужно было вступиться за кого-то или ответить на уроке, он не чувствовал дискомфорта. Тяжело было именно поддерживать беседу.
Поэтому ему так понравился Тони. Он не выглядел обидевшимся, когда Питер молчал всю дорогу; он сам начал разговор — дважды! — и даже назвал его забавным. Это же хорошо, быть забавным? Паркер не знал, но ему казалось, что точно лучше, чем странным.
— Хей, ты спишь? — послышалось у самого его уха.
Питер вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Рядом с ним сидела девочка примерно его возраста, с двумя кудрявыми шишечками на голове и светло-шоколадной кожей.
— Н-нет, — ответил Питер, немного смутившись. — А ты как здесь… Ну… Очутилась? Я тебя не заметил.
— Так ты глаза закрыл, ещё бы ты меня увидел. Шла, шла, смотрю — ты лежишь с таким видом, будто коньки сейчас откинешь. Вот я и забеспокоилась. С тобой все в порядке?
— Вроде да, — кивнул Питер, по большей части убеждая в этом себя.
— Отлично. А то здесь такой лес, красивый, но жутковатый. Как в «Гравити-фолз». Ты смотрел «Гравити фолз»?
— Да, — кивнул Питер.
— Круто. Такой лес, прямо как там, только ещё лучше.
Незнакомка села рядом и закинула ногу на ногу, и Паркер обратил внимание на то, что в довольно прохладную погоду она ходит в коротких шортах.
— Так ты чего тут сидишь? У вас отряд разве не должны собирать? Знакомиться там, и всякое такое.
— Нет, у нас вожатые пока вещи раскладывают.
— О, у нас тоже. А ты в каком отряде?
— В третьем.
— Чувак, так мы с тобой в одном отряде!
Питер не знал, что ответить, поэтому просто пробубнил что-то вроде «ага». Девочка как-то странно на него посмотрела.
— Ты всегда один ходишь? — спросила она, прищурившись.
— А? Нет, я только сейчас. В смысле, я просто ни с кем не успел толком познакомиться, поэтому хожу так. Не потому, что я всегда так хожу.
«Господи, что за каша из слов», — пронеслось у него в голове.
— Тогда добро пожаловать в клуб тех, кто «просто ни с кем не познакомился», я его официальный представитель.
Девочка протянула руку, унизанную разноцветными фенечками.
— Шури.
— Питер, — пожал тот ей руку, с облегчением понимая, что он не один такой некоммуникабельный. Шури лучезарно улыбнулась.
Питер помолчал некоторое время, чувствуя себя не в своей тарелке. Шури, кажется, ничего не смущало.
— Ну… Я пойду, наверное. Хотел зайти кое-куда. Не знаешь, где тут бежевый домик?
— Не-а. Ты же вроде говорил, что у тебя тут нет друзей?
— Да, но… Это просто знакомый. Мы немного поболтали в автобусе, и я хотел… В общем, у него мой рюкзак.
— Оу. Ну ладно. Я поняла.
Питер встал, зачем-то помахал Шури рукой и, ощущая себя полным идиотом, пошёл куда угодно, лишь бы подальше отсюда. «К Тони за рюкзаком, я иду к Тони за рюкзаком», — повторил он мысленно. Все-таки общение было создано не для него.
*
— Какого цвета вы хотите ленточки? — спросила Морган, доставая из комода коробку.
— Давай красную и синюю, — попросила Наташа. — Бак, тебе какого цвета фенечку делать?
Баки посмотрел на содержимое коробочки.
— Серую и…
— А может быть, еще черную? — выгнула бровь Морган. — Давай что-нибудь поярче.
— Тогда жёлтую, — вздохнул, подумав Баки. — И зелёную.
— Как одуванчик! — обрадовалась Морган, связывая два цвета между собой. — А у Наташи как… Как малина и черника.
— А у тебя какие фенечки? — с улыбкой спросила Наташа.
— Белая и голубая. Как небо. А у Лорны розовая и оранжевая. Как закат.
— Нет! — возразила маленькая Лорна. — Как цветы. Лозовые и оланжевые цветы — мои любимые.
Губы Баки дрогнули в улыбке, которую он тут же поспешил спрятать. Наташа заметила это и усмехнулась:
— Не хватало ещё, чтобы кто-то понял, что у тебя есть эмоции, верно, Бак?
— А что такое эмоции? — тут же спросила Лорна, склонив голову к плечу.
— Да, Баки, что такое эмоции? — снова подколола его Наташа. — Ты смущаешь бедного ребёнка своим лицом, она даже не знает, что это за новое явление.
Наконец Барнс не выдержал и глухо рассмеялся.
Когда Баки пришёл в администрацию лагеря и узнал, что свободное место осталось только в первом отряде, то сначала хотел просто уйти. Такого хмурого, серого и безэмоционального вожатого дети бы точно не выдержали. Но что-то его остановило. Может быть, Фьюри, который предложил все же попробовать, может быть, просто судьба. И Баки подписал документы. Правда, после этого успел несколько раз пожалеть и жалел до тех пор, пока не познакомился со своим отрядом.
Вопреки ожиданиям, детям было все равно, с каким выражением лица он ходит в течение дня, как часто улыбается и насколько дружелюбно себя ведёт — чего не скажешь о его напарнице. Они просто рассказывали ему о всяких мелочах, которые, казалось бы, не стоят внимания, смеялись без причины и задавали такие вопросы, которые могут прийти на ум только детям.
«Мистер Барнс, а вы знаете, что у моей мамы два вставных зуба?»
«Мистер Барнс, а почему волосы растут на затылке, а на лице не растут?»
«Мистер Барнс, а вы на моего медвежонка похожи, можно я тоже буду вас Баки называть?»
И это только в течение первого дня.
На последний вопрос он ответил твердым «нет», но, благодаря стараниям Наташи, новое прозвище облетело весь отряд. Кто-то даже думал, что это его правда так зовут. Романовой это казалось страшно смешным.
В конце концов, он перестал исправлять всех и каждого, смирившись со своим новым именем. А когда кто-то из старших ребят обратился к нему как к «Баки Барнсу», он и сам начал так представляться при знакомстве.
Пока он задумчиво обводил узоры на покрывале, Морган уже закончила обе фенечки. Наташа протянула свою руку, чтобы она завязала ленточки у неё на запястье.
— Какая прелесть. Ты настоящая мастерица! Баки, скажи!
— Да, красиво, — согласился Барнс и под пристальным взглядом Романовой попытался выдавить улыбку.
Морган это было не нужно, она и так засияла от радости, тут же предложив сделать браслетики всем вожатым. Наташа пообещала ей поднять этот вопрос на собрании.
— У нас будет собрание? — нахмурился Баки.
— Да, в полвторого. Стив передал, должны быть все. Придёт Фьюри.