Вот мы и приехали. Я уже хотел уточнить, имеет ли он в виду нравственную сторону вопроса, деля человечество на две части: на человека — высшее существо — и человека — жующего, но понял, что пора остановиться. Если меня всю жизнь уносила фантазия в другие миры, то моего дружка-прагматика больше интересовало содержимое стоящей перед ним тарелки. Видимо, вопрос им конкретно и был поставлен. Я усмехнулся про себя и ответил:
— Не волнуйся, ты будешь первооткрывателем. Так человечество вопрос еще не ставило!
Польщенный моей похвалой, он признался:
— Я давно об этом думаю, лежу и думаю! Это сейчас ни у кого никакой живности не осталось, а раньше в каждом дворе ее было о-го-го. Вот и представь, если в среднем на человека повесить по два козла, это сколько же их будет — 160 миллиардов. Попробуй такое стадо попаси. Тут за одной Машкой не углядишь, не знаешь, куда ее нелегкая понесет, а там 160 миллиардов. Как представлю эту тучу, аж жуть берет! И как они не вытоптали нашу планету?
— Но эту тучу ты не прессуй в один год, а раскидай на сотни лет! — возразил я ему.
— Значит, ты со мной согласен?
Вот и не верь после этого, что бытие определяет сознание.
Мы еще раз выглянули из окопа. Справа, вдалеке от нас, обновленными луковками церквей подпирал небо сонный городок, слева — виднелась стена вековечного леса, а спереди и сзади изумрудная луговина была опоясана тихой речушкой, несущей свои спокойные воды в рукотворное озеро. Пора бы появиться Наташке-красавице. Нетерпение начал проявлять и мой дружок.
— Сметана на солнце боюсь пропадет! — сказал он.
— Какая сметана?
Данила смешался и отвел глаза в сторону.
— Я на всякий случай взял, если Наташка снова крем забудет. Спину мазать!
С моим приятелем не соскучишься. В ожидании прошло еще минут десять. Когда мы в очередной раз выглянули из нашего укрытия, то вместо ожидаемой прекрасной девы увидели, как в устье Вахчелки появилась одинокая байдарка. Данила взял в руки бинокль.
Глава IV
Старый знакомец
Гля, Макс, Рэм-Ефрем приплыл, — удивленно заявил Данила. — Первый раз вижу, чтобы байдарочники по одному и тому же месту два раза проплывали. Что он тут забыл?
— Может, к Наташке приплыл? — постарался найти я разумное объяснение повторному появлению ревнивца.
— Он ее не видел! — Данила отрицательно покачал головой. — В тот день только мы с тобой здесь были да коза Машка паслась. Не к козе же он приехал!
— Выйдем поздороваемся?
Вместо точного ответа Данила неспешно посмотрел на небо и, определяя на глазок время, сказал:
— Должно быть — скоро двенадцать!
— Ну и что?
— Наташка-красавица скоро появится, а тут этот ревнивец будет под ногами путаться.
— Нам-то что?
Мой дружок забеспокоился:
— Как что? Ты забыл, как она предупреждала, чтобы никого рядом не было. А если кто появится, сообщить ей. Пусть убирается куда подальше. Здороваться еще с ним… Чести много будет.
— Пожалуй, ты прав!
— Тогда неча нам выдавать свое убежище. Скоро он сам слиняет.
Я сразу согласился с доводами своего приятеля. Они совпадали с моим страстным желанием увидеть через окуляры бинокля белую богиню.
Поэтому мы не стали высовывать головы из окопа. Однако Рэм байдарочник, как древний грек, заросший до глаз кудрявой бородой, и не думал никуда дальше плыть. Внимательно оглядев пустынный берег и никого не заметив, он скользнул на своем остроносом «Ноевом ковчеге» к противоположному, заросшему камышом и осокой, берегу. Через минуту зеленые заросли надежно скрыли и байдарку, и самого байдарочника.
— Чего ему тут надо? — возмущенно зашипел Данила. — Наташка вот-вот должна появиться. Как бы его оттуда выкурить?
— Может, камыши поджечь? — предложил я убийственный вариант.
— Неплохо бы ему бороду подсмолить! — сразу согласился Данила. — Да жалко, ни камыш, ни осока гореть не будут.
Раздвинув траву на краю окопа, я вгляделся в противоположный берег. Рэм-Ефрем надежно укрылся прямо напротив нас. Что он там делает? Не успел я высказать вслух ни одного предположения, как снова увидел нежданного гостя. Рэм осторожно выглядывал из камышей, но смотрел он не в нашу сторону, а влево, вдаль, в сторону городка. Оттуда должна была появиться Наташка.
Теперь я смотрел в оба глаза. А замаскировался Рэм отлично, не знай я, что он скрылся в камышах, сроду бы его не увидел. Я перевел бинокль по направлению взгляда Рэма. Куда он смотрит? Вдалеке, в той части озера, где был ухоженный песчаный пляж, выписывал на гидроцикле замысловатые пируэты длинноногий парень. Голову его ярко-красной поганкой венчал мотоциклетный шлем. Перестав рисовать восьмерки перед пляжем, седок на гидроцикле направился в нашу сторону. Я передал бинокль Даниле.