– Нет-нет, – взволнованно загомонил рыцарь, – эти удовольствия без меня.
Теперь все взгляды были прикованы к Фонарю.
– Что-то я не совсем понимаю, любезный барон фон Арн! – хмыкнул я. – Живём по принципу: два сантиметра не грязь, а больше само отвалится? Ты же в новой броне, точно в духовке, печёшься.
– Ну, не то что бы, – замялся он. – Обет просто дал: пока не освобожу отца из Башни Узников, не буду купаться в морях, реках и озёрах.
Темнит что-то рыцарь. Вот не поверю, что Фонарь пообещал такую глупость (конечно же, я имел в виду не освобождение благородного Артура фон Арна).
– А мыться как? – не отставал я.
– В домашних условиях, – поскрёб в затылке здоровяк. – Ну, бадья, тазик.
– Милорд, ну что вы к нему привязались? Не желает в реку лезть, пускай вонючий ходит! – буркнула Хани и повернулась к колдунье: – Кстати, Аша, у меня с собой есть мочалки и душистое мыло. Одно с ароматом персика, другое – малины. Мне фея подарила вместе с чудо-сумкой. С радостью поделюсь.
– Буду признательна, – благодарно улыбнулась Аша.
Я заметил, что Хани лезла из кожи вон, чтобы завоевать расположение кареглазой. Хотела завести подружку? С нами-то особо не посплетничаешь, не обсудишь новые платья и кофточки. Или рыжая что-то задумала? Всё-таки она ещё та интриганка, прямо как моя Света. Ох, соскучился я по сестрёнке, не передать, как сильно. Надеюсь, они живут дружно с Сеней и маленьким Ванькой.
Мы свернули с дороги и почти сразу наткнулись на цветущую поляну. Я был не против разместиться поближе к реке, скажем на берегу, но девушки запротестовали.
– Ни в коем случае! Мы же будем в нижнем белье или даже без, – объяснила колдунья, как будто я беспросветный тупица и не понимаю, что купальников в этом мире ещё не изобрели.
– Ладно, мы здесь подождём, – развёл я руками. – Если что – свистите.
– Думаю, не понадобится, милорд, – жёстко отрезала Хани.
Мы с Жорой развалились на траве, как только они ушли. Хорошо-то как. Поспал бы, но друг не дал – рыцаря потянуло на откровения.
– Вот верну дорогую сердцу деревню, честное имя, разбогатею, получу отцовское согласие и обязательно попрошу руки Хани.
Я перевернулся набок, чтобы видеть товарища. Он жевал стебелёк травы и мечтательно смотрел в небо.
– Жора, а не многовато ли пунктиков в твоём списке? – рассмеялся я.
– По-моему, в самый раз, – застенчиво произнёс Фонарь.
– А нельзя как-то проще?
Он повернулся, но с ответом не спешил – думал, массируя квадратный подбородок.
– Я бы рад, но Хани обидится, – наконец заговорил рыцарь. – Особенно, если не соблюсти последнее. Она как-то обмолвилась, что переживает, не захочет ли мне отец найти невесту благородных кровей. Я объясняю, что для него, как и для меня, перед богами все равны, но она даже слушать не хочет. Вот такая избранница моя. А ещё я должен посвататься.
Последние слова Жоры резанули мой слух.
– Посвататься? – недоумевал я. – Она ведь сирота. А если и остались родственники на Морсусе, то к ним не попасть! К кому тебе идти?
– К кому? К кому? К тебе! – захохотал Фонарь, потом резко притих. – Фил, ты же не возражаешь?
– С чего бы?
Он опустил глаза, замялся.
– Ну, она всё-таки твоя прислужница, а я твой оруженосец.
– Не смеши. В первую очередь, вы мои лучшие друзья, – горячо произнёс я. – Попросишь – отпущу в любой момент. И тебя, и Хани. Хоть сейчас проверь.
– И не подумаю, – усмехнулся рыцарь. – На службе в столице моя жизнь была серой и скучной, будто небо в пасмурный день, а с тобой приключение за приключением. К тому же за правое дело боремся. Хочу, как славный Адаман, прослыть героем Тутума, чтобы даже спустя многие века помнили, – мечтательно заявил он.
– Всё ещё впереди, барон фон Арн! – я потрепал друга по белобрысой голове. – Вот соберём браслет, тогда и песни слагать о тебе…
Меня прервал громкий свист. Фонарь растерянно пожал плечами.
– Чего это они свистят? Случилось что?
– Случилось? Точно! За мной! – я потянулся за Защитником.
Спустя мгновение мы бежали к реке: я с обнаженным клинком и друг с увесистой палицей. Из-за деревьев навстречу нам неслись девчонки. Они прикрывались подобранной с земли одеждой, а потому всё внимание сосредоточили на удержании последней. Мокрые, перепуганные, они врезались в нас, чуть не сбив с ног. Фонарь поймал Хани, а я Ашу.
– Ну, и как воспринимать ваши пробежки топлес? – полюбопытствовал я.
– Что ещё за топлес, милорд? – оживилась Хани.
Достаточно нового слова, и сразу же забывает обо всём на свете.
– Об этом потом, – пообещал я. – Вы почему свистели, а?