– Простите, но вы ошиблись… – Он сунул руки в карманы куртки и отвернулся.
– Эх ты, Сказочник! Так легко повёлся на уловку яви. А ведь обещал узнать! – укоризненно бросил проходивший мимо мужчина.
– И вы туда же! – возмутился Дубков, решительно отворачиваясь.
– Драгостэ май! – бросила ему в спину девушка. И эти совершенно непонятные ему слова словно прорезали кожу куртки, его собственную кожу и нашли спрятанную среди костей и мышц душу. Он не понимал фразы, но он точно помнил, как слышал её в каком-то сне: волшебную, непередаваемо-прекрасную. И то, как он сам прошептал её в ответ, выпуская на волю погребённое глубоко внутри.
– Драгостэ май… – повторил он.
И тут же память показала оглянувшуюся на пороге девушку. Огромный зонт и объёмная сумка в руках.
“Мария”, – это имя неотрывно вертелось в памяти. Но кем была это синеглазая Мария?
Дубков остановился, вздохнул. А затем оглянулся к девушке.
– Кто такая Мария? Это она сказала эту фразу?
Глаза незнакомки просияли.
– Мария? Она само совершенство! Она не просто сказала, она создала эту фразу – и подарила её тебе. И ты не забыл.
– Да уж. – Саша поглядел по сторонам. – Вот только кролика и не хватает. Чтобы прямиком в нору за ним.
Девчушка встрепенулась и подалась вперёд.
– Кролика не обещаю, а вот чудесатые чудеса вполне могут вернуться.
Дубков нахмурился.
– Алиса? Верно?
Теперь уже знакомка отчаянно закивала – того и гляди голова отвалится. А на Дубкова словно высыпался ворох цветных воспоминаний: бесконечный тоннель, девочка в жёлтом платье, бездонный мешок, выстрел и дом Бэзила.
– Но почему я не помню?
– Хайд, – подсказал прохожий. Которого звали то ли Гога, то ли Гоша, то ли вообще скоморох – это майор, оказывается, тоже раньше знал. Но забыл.
– Хайд…
И стоило Дубкову произнести это имя, как всплыли в памяти заброшенный завод, укол сывортокой злости, не самые лучшие в его жизни поступки – и испытания, на которые он согласился ради возвращения домой. Саша глянул на правую руку, но та была совершенно в порядке.
– Я отдал мешок? И поэтому забыл?
– Считалось, что без бездонного мешка Сказочник теряет свою суть. А отказавшись от неё, он не может вспомнить, – заметил Гога, извлекая из кармана трубку. – Как мы видим, теория ошибочна. По крайней мере, для одного Сказочника точно.
– Где Мария?
Гога неопределенно развёл руками.
– Где-то. Здесь. Везде.
– Точнее? – потребовал Дубков.
– Без третьего испытания отданная в залог душа не может вернуться в тело, – пояснила Алиса.
– И что же за третье испытание? И как я его пройду, если я больше не Сказочник?
– Не Сказочник ли? – вопросил Гога, попыхивая трубкой. – А что ж тогда словами-заклятиями так легко бросаешься? Да и память, вопреки нашим магическим исследованиям, вернул себе.
– Но как мне её найти
Глава 35 Явь, часть 3
Алиса потупилась, а Гоша вдруг закашлялся.
– А это уж сам реши. Иначе что за испытание такое, когда только слушай готовые ответы, да выполняй!
– Но я дам подсказку. Малюсеньку такую, можно же? – Алиса с мольбой уставилась на Гогу, и тот с важным видом кивнул в ответ. – Дядя Саша. Магия в нашем мире вновь сильна. Вы, Сказочники, неплохо поработали. Видишь, я взрослая. Возможно, и этому миру перепало чуточку волшебства.
Дубков добрёл до ближайшей лавочки и опустился на неё. Оглядывая мир вокруг, он перебирал в памяти воспоминания – легко, словно они и не исчезали никогда. Мешка бездонного у него теперь нет. Ну что ж, зато есть кое-что другое. Не менее, а кто знает, возможно, и более волшебное.
– Драгостэ май, – прошептал он, запрокинув голову к небу. – Дейша реската дих драгостэ май. Дейша тока дих эсперос май. Йа рескатэ дих.
Он не знал, откуда знает текст заклинания целиком. Он просто был в голове.
– Рескатарэ, – поправила Алиса, присаживаясь рядом.
– Йа рескатарэ дих, – покорно повторил Дубков.
И тут же тёплый порыв ветра пронёсся мимо, потревожив волосы Саши. Он закрыл глаза и улыбнулся.
– Ветер – это ещё не ты. – Крик птицы, совсем рядом. Саша открыл глаза. – А вот это уже ты.
На ветке перед ним расселись пять пустельг. Вроде и в городе встретишь, но так чтобы пятеро за раз. Розоватое тельце в крапинки, длинный хвостик и гордая посадка соколиной головы.
– Здравствуй, Мария. Неплохую ты себе птичку выбрала.
Саша поднялся с лавки и подошёл. Пустельги пошевелились, встрепенулись, но не улетели.