Колобок катался вокруг костра, как заведённый, не останавливаясь ни на мгновение. Михей тоже был тут. Он стоял неподвижно, словно застывшее древнее изваяние, повернувшись к ночному небу, и смотрел на белую небесную владычицу. Глаза его при этом ярко горели, и Маше к тому же показалось, что она заметила у Михея сзади хвост.
А бабушка… Да, это действительно была Машина бабушка – Маргарита Петровна! Бабушка летала в ступе, размашисто помахивая метлой! Она кружила вокруг костра, поднимая оранжевые искры и затягивая их в тёмное, усыпанное мириадами звёзд, ночное полотно. Пламя вилось до небес!
Круговерть становилась невыносимой, всё закручивалось сильнее и сильнее, расплываясь в единое цветное яркое пятно. Маша вдруг почувствовала небывалую лёгкость в теле и охватившее её всю веселье. Ей непреодолимо захотелось тоже начать плясать, присоединиться к этому полуночному хороводу. Босая ножка девочки сама собой начала притопывать неведомую мелодию, и Маша сделала первый шаг в круг…
Хоровод вдруг остановился, и все разом посмотрели на застывшую на краю поляны девочку. Она хотела было улыбнуться и помахать собравшимся рукой, но потом опустила взгляд вниз и замерла – перед ней стояла её кукла Лена. Та подняла маленькую тряпичную ручку, дунула на неё, и незваную гостью осыпало ворохом блестящей пыльцы с головы до ног. Всё вокруг закружилось, стирая лица родных и близких, тело девочки стало совершенно невесомым, её окутала приятная мягкая пустота, веки против воли опустились, и Маша уснула глубоким здоровым сном.
Наутро, открыв глаза, Маша увидела родителей, сидящих около неё на постели. За их спинами стояла бабушка и нежно улыбалась внучке.
Маша чувствовала себя прекрасно, ни одного признака болезни не осталось. Она села на кровати и крепко обняла маму и папу, тепло посмотрела на бабушку, а та, промолчав, приложила краешек платка к лучащимся любовью глазам.
– Нет уж, – серьёзно сказал папа, – на следующей неделе пойдём к Неболиту прививки ставить. Хватит. Болезни нынче уже не те, что раньше. Одними плясками не обойтись.
– Какими плясками? – не поняла девочка.
– Никакими, – отмахнулась мама, бросив недовольный взгляд на мужа. – Это папа шутит.
– Мам, – задумчиво глядя на взрослых, проговорила, девочка, – мне такой сон приснился…
– Потом расскажешь, дорогая, – оборвала Машу мама, – давай-ка мы тебя лучше переоденем, а то за ночь ты вся вспотела. Еле температуру сбили.
«И верно, – подумала Маша. – Видать, пригрезилось в жарком бреду». Она обвела взглядом комнату, вокруг было как обычно: уютная маленькая, но самая обыкновенная комнатка, всё стояло на своих местах.
Под внимательным взглядом взрослых Маша умылась и спустилась вниз. Стол был уже накрыт. На лавке сидел Котофей, и стоило ей появиться, как он приветственно мяукнул, забрался девочке на колени и принялся довольно урчать. Ближе к обеду в избушку зашёл Михей проведать Машу. Она с радостью согласилась прогуляться. Решив надеть кофточку, Маша поспешила к себе на чердак, но уже спускаясь вниз, она мельком обернулась и вдруг заметила, как кукла Лена ей подмигнула, а потом так и осталась неподвижно сидеть.
Хотя, может быть, Маше всё это только показалось?
Сказ про водяного
Далеко-далеко, в глубине муромских лесов, как раз между деревнями Луково и Волково, жили были два водяных, и у каждого было своё лесное озеро. Одного водяного звали Тихон, а второго − Хвастун.
Оба их озера были небольшими, но очень красивыми. То, где жил Тихон, − мирное, спокойное, с валунами, заросшими тёплым мягким мхом; второе − Хвастуньево озеро − с оврагами, заводями, со светящимися на закате камышами.
Жили водяные хорошо, с лягушками дружили, пиявок не обижали и русалок в гости принимали. И вот какая у них сложилась традиция: русалки смешливые, поплавают днём в Хвастуньевом озере, шумном да богато украшенном, красотами надивятся, а вечером, как солнце к закату покатиться, приплывут они в гости к Тихону и, ну, рассказывать, «какое у его − соседа − озеро большое, да какие там птицы летают, а овраги бурные да лягушки громкие». Рассказывают, новостями делятся, а сами после долгого дня отдыхают, сил набираются. Вода в Тихоновом озере лечебная была, всякую хворь иль недуг какой на раз снимала.