Мокрое горлышко едва не выскользнуло из заледеневших пальцев. Внутри, свёрнутая в трубочку, болталась бумажка. Вика вытрясла её, успевшую подмокнуть по краю, из горлышка, и осторожно, боясь надорвать, вытянула наружу. Бумажка оказалась билетом в кино, на сеанс, который начинался через десять минут. «Зал номер три, ряд восьмой, место двенадцать» - скороговоркой повторяла Вика, на бегу разглаживая влажный кусочек тонкого картона. Мираж-Синема был в торговом центре у метро, но добежать туда за десять минут она бы никогда не смогла. Счастье, что здесь проходили все автобусы и маршрутки.
Когда она была уже в зале, под всполохи экранных взрывов пробираясь к нужному ряду, пришло сообщение: «Под креслом». На Вику шикнули, люди недовольно подтягивали ноги, кто-то проворчал, что полно свободных мест, и можно было сесть на любое… Это было неприятно, ужасно неловко, но она упрямо протискивалась к месту номер двенадцать.
Из зала Вика выскочила с пылающими щеками. В ушах стояло возмущенное шипение и возгласы несчастных зрителей, потревоженных её короткой вылазкой, но зато в руке был зажат металлический предмет, который она нашла под своим креслом. Оказавшись на свету, Вика, с удивлением обнаружила, что держит вагончик от игрушечной железной дороги. Он был маленький, чуть больше её ладони, но совсем как настоящий. На крыше вагончика, раскрашенного в серый и красный, чернела цифра 3747, бегло и неровно выведенная маркером.
Отлично! И что это должно означать? Может нужно было хотя бы глянуть кусочек фильма, чтобы понять? Вика посмотрела на экран над кассой. На её сеансе шёл исторический боевик, никакого отношения к электричкам не имевший. Она улыбнулась, едва не хлопнув себя по лбу - игрушка была вагончиком электрички, совсем таким же, как те, что проезжали мимо неё сегодня. Таким же, как те, что ходили где-то здесь, совсем рядом с торговым центром!
Через 12 минут она стояла на пешеходном переходе через железнодорожные пути. За обширным пустырём высились новостройки, люди сновали туда-сюда между ними и недалёкой станцией метро. Дорогая игрушка, чужой айфон, молча нагревался от тепла её ладони, показывая только время, оставшееся до окончания Игры. «Ладно, - попыталась подавить панику Вика, - чего здесь может быть три тысячи? Ну не шпал же?» Она вскользь глянула за край перехода. Прямо по центру ближайшей бетонной шпалы красовалась жирная стрелка, грубо намалёванная ярко-синим спреем.
- Ч-чёрт! – вслух ругнулась Вика. Три с половиной тысячи шпал!
Она настороженно вгляделась в пути, двойной дугой убегающие вдаль. Электрички не было. Спрыгнув на шпалы, Вика рванула туда, куда указывала стрелка, считая на бегу, и постоянно оглядываясь в страхе, что вот сейчас, неизвестно откуда, со свистом и грохотом, на неё надвинется плоскорылая туша электровоза и раздавит в лепешку.
Три тысячи семьсот сорок пять, сорок шесть, сорок семь… Вика остановилась, тяжело дыша, и скорее почувствовала, чем услышала, как загудели рельсы. Она поспешно соскочила с последней шпалы на тропинку, едва заметную, спрятанную под мокрыми плетьми переросшей летом, и полёгшей сейчас травы. Тропинка вела через пустырь к новостройкам. Вика припустила по ней трусцой. На бег сил почти не осталось. Голова противно кружилась, в горле першило. Мерзкая трава цеплялась за ноги, и Вика пару раз едва не упала, выдирая из неё ботинки, ставшие почему-то непривычно тяжёлыми.
В кармане ожил айфон. «…ская улица, дом 28, корпус 5» - высветился адрес, а ниже, в красной рамочке, добавился глупый стишок:
«Не легко иногда
Забираться туда,
Но легко и приятно
Прокатиться обратно».
Загадка была совсем детской. Вика моментально вспомнила большую железную горку у них во дворе. Кататься с неё можно было только зимой, когда щелястые и сучковатые доски покрывались льдом. Летом она, словно наждачкой, сдирала кожу и рвала ребятам штаны.