— Вот, сука. — Хек, пьяно покачиваясь, подошел к телу старухи и разрядил автомат в мертвое тело.
— Зря, только патроны потратил. — Оценил действия товарища Ходуля. — Пошли к посадке готовиться — времени почти не осталось.
Подхватив под руку Хека, он выскочил на улицу.
От стены, где лежала сбитая прикладом молодуха, донесся стон. Теперь эта незадача! С девкой нужно срочно определяться — гул «вертушек» слышался все громче и громче. Что ж, самое правильное решение то, что принято мгновенно и во время.
Появление с женщиной на плече фурора не произвело, лишь гэрэушники как-то искоса взглянули, но тотчас запрыгнули на борт вертолета, куда сложили песчаные останки моих бойцов.
Старенький, но вполне рабочий, «Чинук» Ходуля «увел» с американской базы еще несколько дней назад, когда шел первый этап операции. Точнее, сперли два вертолета. На один сели Хек, «пиджак» с добычей и телохранителями, погрузили останки погибших спецназовцев, раненых с доктором и аппаратуру, а на другой — оставшиеся бойцы отряда, туда же засунули и трофейную девку.
Вертолет резко взмыл над долиной. Сверху деревня выглядела, как и планировалось: разрушенные дома, тела местных жителей и несколько трупов натовских солдат из миротворческого подразделения, что базировалось в семидесяти километрах отсюда. Именно их мы называли «клиентами». Бойцы из группы Ходкова за сутки отловили несколько человек в форме восемьдесят второй десантной дивизии, которая рассылала свои подразделения почти по всем «горячим точкам» планеты, продвигая в жизнь штатовские «общечеловеческие» ценности. Порою у меня возникало сомнение в адекватности америкосов, которые считали, что только они знают, как правильно жить, а тех, кто с ними не согласен, «учили» с помощью боевой авиации или военным присутствием. Отловленных американцев накачали специальными медикаментами, чтобы они оказались обездвижены и, самое главное, живыми, затем их разбросали на месте боя, расстреляв из подобранного в кишлаке оружия. Пускай теперь умники из различных международных комитетов, объединенных штабов и Лэнгли ломают головы, зачем и почему их военнослужащие оказались в закрытой от миротворческих действий зоне.
Неровный светло-коричневый рельеф уплывал назад, пилоты знали маршрут наизусть, но мы летели не домой, а в обратную сторону. По расчетам, через два часа под нами заплещут волны Индийского океана, в нужной точке мы снизимся к воде, где уже ждет подводная лодка, и на этом существование вертолетов прекратится — глубины в точке рандеву большие.
Места в грузовом отсеке оказалось достаточно, чтобы все разместились более-менее комфортно, да расслабляться еще рановато. Сколько удачно проведенных операций кончались плачевно лишь по одной причине: слишком рано посчитали задачу выполненной и расслабились. Для нас отсчет времени закончится лишь тогда, когда над нашими головами задраят люки подлодки.
Зеленые оазисы изредка оживляют горную пустыню в иллюминаторах, но посматриваю в них по привычке. Теперь до точки встречи все зависит только от умения пилотов, а сейчас мы — пассажиры.
На войлочной подстилке зашевелилась женщина и со стоном попыталась сесть. Глаза ее стали принимать осмысленное выражение, и тотчас на лице выступила маска испуга. Болезненно промычав, она схватилась за разбитую щеку и затравленно посмотрела на бойцов. Вид у нас еще тот: американские вояки из рекламных роликов, суровые носители и распространители демократии и общечеловеческих ценностей по всему миру. Разрисованные, как у индейцев, лица безразлично взирают из-под надвинутых на брови сферических касок, расстегнутые на одну пуговицу воротники, по локоть засученные рукава, приклады автоматических винтовок зажаты каблуками высоких ботинок, и презрительно-ленивый взгляд на особей нецивилизованных территорий. Ситуацию женщина осознала. Прикрыв хиджабом лицо, она прижалась к дрожащей от вибрации переборке и неуверенно произнесла несколько слов на английском языке. С одной стороны челюсть у нее наверняка оказалась сломанной, да и произношение тянуло максимум на тройку в аттестате за среднюю школу какого-нибудь провинциального городка, но смысл сказанного, тем не менее, я уловил. Протянутую флягу она выхватила из рук и надолго присосалась к узкому горлышку соска. Разговаривать с пленной ни кто не собирался, хотя она, утолив жажду, немного освоилась и, стреляя глазками по нашим лицам, пыталась задавать вопросы. Конечно, наверняка ее очень интересует, куда же мы летим, и что будет с ней самой, но сейчас в какую-либо беседу вступать нельзя. Меньше знаешь — крепче спишь. И так нарушил приказ, взяв пленницу, а если какой участливый доброжелатель «стукнет» кому надо о разговоре? Тут уж простым выговором в приказе не отделаешься, затаскают по инстанциям, где начнут задавать много вопросов, на которые нет ответов, и затеряешься в бесчисленных переходах здания министерства или, еще хуже, в подвалах какой-нибудь федеральной службы.