Какая я везучая.
Обычно я оставалась незаметной для гостей, но мистер Грейсон заприметил именно меня. Мой опыт общения с ним — первый раз, когда мне захотелось ударить человека. За свои почти двадцать пять лет я впервые встретила человека, который доводил меня до бешенства.
— Туристический путеводитель испорчен. Принесите новый, без каракулей, — сказал он во второй день.
Моргнув, я посмотрела на телефон и только потом ответила:
— Сейчас поднимусь, сэр.
На четвертый день он позвонил мне:
— У меня нет мочалки.
На моем лице держалась улыбка, но я понимала, что в голосе она больше не слышится.
— Я попрошу горничную принести ее Вам.
Всего спустя несколько дней я перестала перекладывать ответственность по доставке всего недостающего или нуждающегося в замене, и сама стучала в его дверь, держа в руках то, что он требовал.
— Здесь всего один пакетик сахара, Эмма. Мне нужно еще два, — пожаловался он на седьмой день.
Я стиснула зубы.
— Конечно, мистер Грейсон, — большое количество сахара не сделает его поведение ни на грамм слаще.
При каждой нашей встречи он поражал меня своим внешним видом, даже когда смотрел на меня. Я ненавидела то, как мое сердце ускоряло ритм при этом. Более того, я ненавидела бабочек, трепетавших внутри каждый раз в ожидании нашей встречи.
Если он мне так сильно не нравился, то почему я реагировала подобным образом?
— Я могу поговорить с ним, — предложил Джеймс, когда мы сидели в «Старбаксе» в нашем лобби.
— Правда, всё нормально, — уверяла я. Конфликт Грейсона с Джеймсом — последнее, что мне нужно. У мужчины есть определенные требования, и я сама могу с ним разобраться.
— Нет, не всё нормально. Его поведение неприемлемо, — произнес Джеймс, сморщив лоб, а его скулы напряглись. Не часто он давал проявиться своему гневу. — Ради всего святого, ты не его личный ассистент, чтобы бежать по первому звонку.
— Я разберусь, — я чуть наклонилась вперед, чтобы попытаться поймать его взгляд. Это сработало, и он, кажется, немного успокоился. — Он просто грубиян и придирается. Кроме того, он скоро съедет.
— Мне всё равно это не нравится, — пробормотал он.
— Всё хорошо, вскоре это не будет проблемой. Однажды мы вспомним его и посмеемся.
Джеймс сгримасничал.
— Сейчас совсем не смешно, — выдохнув, он положил свою ладонь на мою. — Знаю, пока я не имею на тебя прав, но это не означает, что не хочу защитить.
Тепло его руки успокаивало и вызывало покалывания на коже. Оно дошло и до моей груди, но что-то было не так. Чувство эйфории не казалось таким полным и насыщенным как обычно, когда Джеймс прикасался ко мне.
— Знаю, — произнесла я, даря ему улыбку. — Идем. Твой перерыв окончен, а мне нужно домой.
Встав, мы направились к стойке администратора. Пока мы проходили по роскошному вестибюлю, в поле зрения появилась знакомая фигура. Мистер Грейсон заходил со стороны гаража. Мое сердце стало биться в два раза чаще, пока я наблюдала, как он двигался к лифтам. Он мимолетно посмотрел на нас, но я не могла отвести взгляд, пока он заходил в ожидающий лифт. Наши взгляды встретились, и волна тепла накрыла меня.
— Как думаешь, в каком он настроении? — спросил Джеймс, отрывая меня от мистера Грейсона.
— Явно не в хорошем. Удачи сегодня.
Джеймс издал стон.
— Терпеть его не могу.
— Просто вздохни и помни, что осталось всего несколько дней. И потом мы никогда не увидим его вновь.
Он кивнул.
— Ты права.
— Интересно, на кого он работает, — произнесла я. Было очевидно, что он высоко поднялся по карьерной лестнице.
— А ты не слышала?
— Слышала что?
— Он вице-президент в «Кейтс Корпорейшн». Следующий в очереди на кресло президента компании. Я слышал, что он возглавлял филиал в Нью-Йорке, но из-за повышения пришлось переехать в главный офис.
«Кейтс» представляла собой большую компанию в сфере консалтинга и технологий. В предыдущие годы в нашем отеле прошли несколько их мероприятий. Мистер Грейсон казался молодым, чтобы претендовать на такую должность, но, зная его поведение, я не удивлена.
Мы зашли в кабинет, и я направилась в коридор, ведущий к комнате отдыха, когда Джеймс притянул меня так, что я прижалась спиной к его груди. Внезапное движение застало меня врасплох, и я замерла.
— Что не так? — спросил он.
— Ты удивил меня, — Джеймс не прикасался ко мне подобным образом со времен нашего последнего свидания три года назад.
— Прости, я просто… Может, начнем сейчас, в тайне? Станем парой? — его дыхание обжигало мою шею, посылая покалывания по коже. И опять я заметила, что реакция на его прикосновения была спокойнее. Желание притянуть его ближе и поцеловать никуда не пропало, как и разгорающийся огонь внутри, но чувства стали менее яркими.
— Нет, — со вздохом произнесла я.
Он простонал.
— Почему ты должна быть такой уравновешенной, когда я тут умираю?
И не он один.
— Потому что я должна окончить учебу, и если мы начнем сейчас, то мои оценки упадут. Я слишком усердно работала, чтобы позволить чему-либо меня остановить.
Джеймс кивнул и отпустил меня, сделав шаг назад.
— Ты права. Я буду отвлекать тебя, и пытаться забрать всё свободное время. Прости.
Я повернулась к нему, и в груди начало болеть. Было тяжело отказывать ему.
— Для меня это тоже нелегко.
— Знаю. Я просто эгоист.
— Почему эгоист?
Он подарил мне смущенную улыбку.
— Спустя три года ты по-прежнему единственная женщина, о которой я думаю. Тогда у нас не было шанса, и я уже так долго жду, чтобы попытаться вновь.
— Продержись еще несколько месяцев.
Он кивнул.
— Я постараюсь.
Мои губы сложились в улыбку, и он вернул мой жест.
— Хорошего вечера.
— И тебе, — произнес он, махнув рукой.
Забрав свои вещи из шкафчика, я направилась к парковке. Подобные разговоры с Джеймсом давались тяжело, потому что каждый из них всё больше меня надламывал. Я не собиралась думать о странном отсутствии ответной реакции с моей стороны, списав это на ПМС.
Однако лишь один взгляд мистера Грейсона разжигал во мне больше огня, чем прикосновение Джеймса.
В этом не было ничего необычного. Мистер Грейсон — просто горячий мужчина. И почему мой пульс не должен взлетать, когда он рядом? Это нормально. Даже логично. И никаких преград на моем пути. Нет, мистер Грейсон — всего лишь постоялец, и не больше.
Дойдя до машины, я достала телефон и заметила дату. Черт. Я не общалась с родителями с февраля, а уже подходил к концу март.
Не желая забыть, я зашла в список контактов и нажала на вызов. Спустя несколько гудков раздался ответ:
— Алло?
— Привет, пап, — произнесла я.
— Эмма-медвежонок! Как твои дела? — его голос стал счастливее, чем несколько секунд назад.
Звонок родителям стал делом из серии «пару раз в месяц», и всегда голос отца дарил умиротворение.
— Как обычно — сильно занята.
— Как учеба? — спросил он.
— Почти закончилась, — это огромная радость. Годы усердной работы и самопожертвования подходили к концу.
— И что потом? Будешь магистром?
— Магистром.
— Я так горжусь тобой, малышка. Прости, что не смог тебе помочь.
— Пап, не волнуйся. Я усердно работаю, как ты меня и учил. И пропустила всего один обед, ну или парочку, — произнесла я, пытаясь немного его развеселить. Это была правда. Это было тяжело, но у меня всегда была кровать, чтобы поспать, и обед, чтобы удовлетворить голод. Я жертвовала собой в других областях: друзья и отношения. Большинство моих друзей из колледжа переехали после окончания учебы, а те, кто остался в Бостоне, были так же заняты, как и я.