Кстати, грозовой фронт, движущийся на нас. Вполне возможно, гроза там вдали обернулась бураном. На севере похолодало, рано подморозило и тучи могли предвещать буран. Но теперь мы снова двигались на юг. На юго-западном направлении, ближе к Гнезду вообще не бывает зимы - там муссоны поливают тропические заросли порой месяцами. А вот на юго-востоке, в направлении мистического материка всё несколько сложнее. Здесь сезон похолодания суров промозглым ветром и прекрасен цветастым окрасом листьев, но снегопадов и вьюг здесь, как таковых, не бывает. Зато туманы непроглядные и сильные, часто холодные дожди. Наш мир переменчив, и погода в нём подстать. Какая она там, где мы ещё не были? И всё же мне уж точно известно, что заставляет погоду так меняться, отчего зависят её изменения. Учёные Царства твердят нам о воздушных преобразованиях, но дварфы куда больше продвинулись в изучении погоды нашего мира. Наука метеорология – это наше открытие. Погода и смена сезонов в той части мира, в которой мы живём, определяется одним фактором – Пропастью.
Я летел без шлема, но косуху застегнул плотнее. Дышать стало труднее, а шлем на голове мне всё время создаёт ощущение скованности. К тому же приходится оттягивать назад ирокез. Кстати, такое странное название растительности на моей голове дал Рук. В действительности мы, дварфы, называем такую херню «рэ́йзор». Это не причёска в известном смысле этого слова, дорогой мой читатель. Это особенность. Определённое число дварфов рождаются с такой особенностью роста волос. Дварф может родиться совершенно лишённым растительности на голове и таким и оставаться всю жизнь, или наоборот, волосы его начнут буйно расти уже с трёх сезонов. А может он родиться с «рэйзором». Мы с отцом такие. Единственная разница, у него был нормальный «рэйзор»: густая полоска тянущихся вверх волос, похожая на лезвие топора, а вот у меня… аномалия. Да, грёбаный насос, я и здесь один во всей Пропасти! Почему-то у меня волосы растут не таким вот «гребнем», как у батюшки моего Хорга, а иглами, шипами. Они эластичные и равномерно распределяются по всей голове, при этом нигде больше не растёт ни волосика. Мои «иглы» легко сгибаются и тут же приходят в исходное. Как же с ними любит играться Свит!
Зачем Джах повезла туда Рука? Она уж понимает, что засесть надолго на Ройяле не выйдет. Эльфы знают о ней и зорко следят за её эскадрильями, когда они появляются на горизонте их родины. Но если они летят мимо, эльфы просто провожают самолёты безучастными взглядами, однако тут Джах пригласила нас на летун элевен. Что-то непонятно.
- Сладкая, ты как думаешь, зачем Джах повезла Чвикликса на Ройял?
Ответа я не услышал.
- Сладкая?
- Да, ки-ки. Прости, задумалась.
- О чём?
- О Ройяле.
- Была там?
- Была…
Я не стал допытываться. Свити неуютно от мыслей об этом летуне. Может, прилетев туда, я сам узнаю, почему?
- Мы приближаемся, - услышал я голос моей эльфиечки.
Я сел последним. Пропустил дам вперёд. Летун явно принимает или когда-то принимал гостей-неэлевен. Взлётная полоса, находящаяся у подножья холма, показалась мне весьма ухоженной, но всё же часто используемой. Её обступили одинокие кустарники да деревца. Лес начинался чуть выше и облепил весь холм, лишь широкая тропа вела к руинам на опушке. Всё учтено. Ведь руины обзавелись мощной бетонной стеной, с которой в нескольких направлениях взирали в небо зенитки. Эти орудия имели не самый большой калибр, но их сосредоточилось аж семь по периметру. Пять из них легко простреливали воздушное пространство на подлёте с запада. Я увидел их ещё с воздуха, а также увидел, что руины перемежаются ныне на Ройяле с палаточным лагерем. В цветовой гамме, представшей перед моим взором, сочетались тёмные и серебристые тона.
Мы оставили самолёты на полосе. Я помог Эсми вылезти с места стрелка. Она крепко сжала в руках «Бристоль», который ей подарил Ил вместе с поясом с патронами в придачу. Она осмотрелась.