Почти поравнявшись по прямой с ним, я выровнял крен. Нас разделяли добрых триста метров. «Рэйвен» всё же оставался чуть выше.
Ещё несколько выстрелов из пулемёта триплана. Калибр 7.62, как мне показалось, но орудие, похоже, кустарного производства.
Лёгкое снижение - и я нажал на гашетку. «Рэйвен» выстрелил из своих пулемётов. Выстрелы прострекотали, пулемёты выдохнули огонь.
Хвост был буквально прошит. Триплан пошатнулся.
Я не собирался останавливаться. Но вовремя вспомнил о втором самолёте.
Не люблю не завершать дело сразу. И всё же пришлось уворачиваться, кабрировать, набирать высоту. Я задрал нос (не свой, - «Рэйвена») и повёл машину чуть вверх.
Раздались выстрелы.
Стреляли с биплана по нам, а мы – по биплану. Вражеский пулемётчик вёл прицельный огонь, и я вовремя произвёл маневр с подъёмом, но «Рэйвену» повезло не только поэтому. Пилот биплана тоже был не такой простак. Он практически прочувствовал момент выстрела Краузера и спикировал. Он спас самолёт от прямого опасного попадания, но в результате манёвра его стрелок промахнулся. А вот Краузер не совсем. Он явно целился в двигатель или в винт, но из-за манёвров не попал. Не попал в двигатель. Зато снёс часть верхнего крыла, ту, на которой размещался элерон. Это не предвещало ничего доброго ни биплану, ни его экипажу.
Я выровнял самолёт. Я был уверен, что эти товарищи не в состоянии сейчас вести огонь. Моё внимание переключилось на их друзей с подбитым хвостом.
Их триплан совершал в этот момент ошибку. Прямо у меня на глазах. Он заходил на разворот. Похоже, хотел встать лицом к нам и использовать пулемёты спереди. Да вот только развернуться этой маломанёвренной машине так быстро не удалось.
Хотя расстояние увеличилось, я решил, что в дело вступит пушка. Палец лёг на гашеточку. Давай, давай, подлети поближе.
Триплан открыл огонь первым. Но точности не хватило, да и держался он из-за подбитого хвоста очень ненадёжно. Спустя какие-то доли секунды я открыл огонь из EV-9. Рёв орудия обласкал мой слух.
Верхнее и среднее крыло разлетелось в щепки. Но на этом я не остановился. Триплан был обречён. Я переключился на пулемёты с целью довершить начатое, с силой вдавив гашетку. Мощные очереди вырвались из огнедышащих дул. Пули прорешетили кабину. Триплан потерял управление. Его закружило, и он вошёл в «штопор». Из него самолёт, постепенно поглощаемый пламенем загоревшегося двигателя, так и не вышел. Прежде, чем он успел взорваться, его, словно искру, поглотила жадная Пропасть.
Я направил ручку управления в сторону, чуть сбросив скорость. И тут же почувствовал удары по обшивке «Рэйвена». Биплан принялся поливать нас пулемётным огнём. Несколько очередных попаданий достали «Рэйвен», обозначившись выбоинами на корпусе ближе к месту стрелка. Но только и всего. Броня моей «птахи» и не слишком хорошая стрельба пулемётчика спасли нас.
Не желая дать развить им успех, я вновь пошёл на снижение, уходя от выстрелов, переводя самолёт в крен, и отдаляясь от триплана примерно на пять чистых оборотов (часов, как говорят в Царстве). И тут Краузер удивил меня. Крепко схватившись за пулемёт, он принялся палить по биплану, причём с нарастающей точностью. Биплан, в свою очередь, пытаясь уйти от выстрелов «Рэйвена», принялся пикировать. И вот тут-то ему, итак слабенькому в маневрировании, не повезло: пилот забыл о повреждениях своего самолёта. Сопротивление воздуха повлияло не на манёвренность, а на скорость. Биплан качнуло, пилот с трудом выровнял капризную машину, и всё же в скорости он потерял.
А я дал крен на левый борт и пошёл на сближение.
Лёгкое торможение биплана стоило ему всего. Краузер также прочувствовал снижение скорости врага. Он незамедлительно открыл огонь.
Пилот биплана не успел, да и не успел бы ничего предпринять. Снаряды пулемёта попали в винт, сорвав его начисто. Машину повело. И тут град пулемётных пуль прорешетил отсек двигателя.
Самолёт вспыхнул, и пламя, взревев на самом носу, охватило его всего. Он с подрагивающим звуком, эхом проносящимся над Пропастью, пикировал вниз. Но в следующую секунду, охваченный едким чёрным дымом, этот шар огня взорвался, разлетевшись в воздухе на металлические осколки. Грохот, дым и огонь заполонили воздушное пространство в каких-то 50 метрах над уровнем не-материи.