- Всё, в ангар, - скомандовал я.
Свити не стала спорить. Странно.
- Окисление миния! Окисление, Но́рико! Просчёты, графики, формулы – это для кого, для меня?!
- Я… я ошиблась, Бидеус.
- Миний! Миний – основа для этой реакции! Ошиблась она!
- Просто, я думала, что слюкт окисляет… ээээ…
- Думала! Когда ты, девочка моя, уже научишься думать теми полушариями, которыми думаю я?!
Я уже не стал сдерживаться. Рассмеялся от души, наблюдая за этой картиной. Мне стало, однако, жаль малышку.
Когда наши самолёты были размещены в ангаре, пол под нами вдруг резко пришёл в движение. Широкая платформа, похожая на ту, что используют шахтёры на разных больших и богатых полезными ископаемыми летунах, стала медленно опускаться. Запах земли, пыли и камня смешивался с запахом металла. Для меня это привычно, я дварф, - шахтёрское ремесло у меня в крови, от прадеда. А вот Свити совсем раскисла. Глаза её сузились, щёчки надулись, а губки, на которые я уже не могу смотреть, не облизываясь, искривились в гримасе отвращения. Ещё немного, и она не выдержит. А достанется от моей шипастой розы кому, угадайте?
Платформа остановилась внутри большого помещения, тоже своеобразного ангара, где повсюду стояли ящики с инструментами, столы со схемами различных моделей самолётов, а от стен тянулись краны, целые подвижные планки с цепями и другие различные технические приспособления, облегчающие доступ к таким большим объектам, как самолёты. Всё было отделано металлом, всё от стен до потолка было заляпано смазкой, покрыто ржавчиной и копотью. Впереди мы увидели также узкий тоннель, единственный вход и выход из этого ангара.
Теперь можно было выйти. Ноги затекли, зад свело! А Свити ловко выпрыгнула из своей красотки, будто не летала на самолёте, а валялась на диванчике, пила вино и слушала Грету Шмидт на пластинке. Я поправил перевязь «Рамхорга», подтянул штаны, почесал заросшие щетиной щёки, расправил тугую косу бороды. Недовольно она так ударила меня по пузу. Что-то последнее время я совсем себя запустил. Свити очень ругается моим небритым щекам, а вот бородку любит… Ладно, что-то я отвлёкся в надежде, что среди дорогого читателя найдётся хоть один ценитель дварфской красоты.
Как бы то ни было, мы со Свити оказались на твёрдой земле и готовы были идти дальше. Однако Баджус попросил разрешения осмотреть самолёты, просто пояснив, что нам далее по тоннелю.
- Там будут двери, а за ними и мастерская, - сказал пацан, надевая засаленные перчатки, - там Бидеус что-то мастерит. И Норико ему помогает. Я туда не ногой.
- Орёт? – спросил я с улыбкой.
Бадж лишь кивнул.
Мы направились в едва освещённый тоннель.
- Тронешь мой самолёт, - бросила Свит пареньку, - полакомлюсь твоей кровью.
Баджус нервно закивал и сфокусировался на «Рэйвене». Я потянул свою женщину за собой. Среди тех, кто знает Свити, но не знает достаточно хорошо, существует предрассудок, что она пьёт кровь своих противников. Бред, она даже мяса не ест!
Тоннель закончился быстро, хотя он не был коротким. Просто, когда идёшь, обнимая за попу свою любимую женщину, любой долгий путь становится короче. Время летит незаметно. Если бы Свити ещё в это время рассказывала мне, как она меня любит, а не трендела про то, что я вечно придумываю себе хреноприключения, было бы вообще идеально.
И вот, миновав двери, мы вошли в мастерскую. Начищенные до блеска полы, стеллажи, полочки, ящечки – всё аккуратное и чистое. Книги, свитки, инструменты – всё расставлено согласно алфавиту, дате, частоте пользования. На множестве столов, на распорках, на специальных подъёмниках стоят какие-то огромные, изобилующие деталями конструкции, в которых транзисторы, антенны и датчики соединяются с приводами, кабелями и шлангами. В воздухе пахнет серой, горючим и ещё чем-то. Квадратное помещение заканчивается широкой стеной, увешанной всякими разными аппаратами и механизмами. Среди всего этого многообразия можно заметить дверь под самым потолком и лестницу, ведущую к ней. Там – комната отдыха. Но перед ней – сама мастерская Глобинского, царство новых идей и создания удивительных изобретений, его личное Царство. Аж воздух вибрирует здесь от мозговых волн, исторгаемых этим гением.
Мы застали Бида за привычным делом – за метанием своих идей в прелестную Норико, его помощницу. Он нас не заметил, продолжая кричать, плеваться и объяснять бедной девушке что-то. Судя по словам «окисление», «миний» и «склют», это новый проект Глобинского, и меня не слишком порадовало услышать такие слова здесь. Всё это явно пахнет словосочетанием «реактивная тяга».