- Да ну, коротыш? Он вас нанял? Троих?
Я откашлялся.
- Нас с эльфийкой. Девчонку эту мы подобрали по случайности, когда на Ядовитого началась облава.
Джах помолчал мгновение.
- Девчонку. Вот эту, что ль?
- Её.
- И вы её спасли?
- Да.
- Жалко стало?
- Ну…
- Иди сюда, девчонка.
Гити протиснулась вперёд и встала напротив Джаха. Посмотрела на нас. Улыбнулась.
- Гити, - спросил Джах, - что это за артисты?
Грёбаный насос! Молодец, Снейк! «Что её, что нас Джах видит впервые»! Неспроста эта индирка тогда так загадочно улыбнулась. Небось, прилетает сюда уже в сотый раз. Всё Свити виновата! Сиськами своими меня сбивает с важных мыслей!
Я был готов сражаться. «Рамхорг» и «Воронёнок» напряглись не меньше меня. Эти пираты ещё не знают моей шипастой розы!
- Эти-то? – засмеялась Гити. – Те ещё артисты!
Маленькая дрянь.
- Артистов мы любим, - проговорил Джах.
Неожиданно ствол его пушки на левой руке крутанулся, злобно зарычав. Что-то зажглось в недрах огромного зева. Огонь.
- Такого напридумывали, - захихикала Гити.
Я был уже готов сострелить этой шлюшке голову. Её смех меня вывел из себя. Какая-то мелкая дрянь ржёт надо мной. Надо было выкинуть её ещё на…
- Такого напридумывали, чтобы Гикар их нанял, - сказала вдруг индирка и перестала смеяться, серьёзно посмотрев на Джах. – Но он не прогадал. Благодаря им я осталась жива. И смогла уйти от ниоткуда взявшихся квиззов.
Я проглотил последнее, возникшее в моей голове, вместе с комом в горле.
Джах помолчал. Пираты смотрели на нас.
- Что ж, это хорошо, - услышали мы вновь этот искажённый голос. - Это, джентльмены, очень хорошо. Гити и раньше была желанным гостем Летающей Свалки, а теперь, с падением Гикара Ядовитого, она становится официальным членом нашего благородного предприятия. А вот артисты… их бы прирезать и вывесить возле трактира, однако они спасли одного из нас. Хм…
Раздражают меня эти «хм»…
- В мою каюту.
Таков был суровый приказ Джах.
Каюта когда-то явно была лишь частью пассажирского салона, о чём свидетельствовали старые, но удобные кресла, в которые нас усадили, а также многочисленные иллюминаторы по обоим бортам. Лишь только с глаз наших были снова сняты повязки, я начал внимательно осматриваться. За нами (это можно было понять просто по лязгу и металлическому шелесту) затворились двери гармошкой. Кресла были поставлены перед длинным металлическим столом, на котором были разложены карты отдельных летунов, планы, графики и чертежи. Длинная абордажная сабля лежала поверх всего этого. Справа от стола - патефон, слева под иллюминатором висел радиоприёмник. На стене впереди красовалась карта Пропасти.
По правую сторону от меня, у стены, обшивка которой давно покрылась рыжеватой ржавчиной, стояли ящики и бочки. На самом отдалённом ящике я увидел несколько пистолетов-пулемётов с дисковыми магазинами. На каждом магазине в центре диска красовалась та же эмблема черепа с крюками, что и на самолётах Хунты. Это «джантеры». Пушки хорошие, надёжные, правда, возиться с этим дисковым магазином трудновато по первости, особенно учитывая, что и диски-то иногда подходили только к какому-то одному пистолету-пулемёту. Патроны используются фирменного 7,7-мм калибра. Я так думаю, недостатка в них нет, их штампуют здесь, на заводах Летающей Свалки. Так же, как и «Корсары», этот автомат является визитной карточкой Хунты Чёрного Крюка. До этого ящика мне не добраться сейчас.
Слева стояло что-то похожее на пульт, усеянный лампочками, кнопками, тумблерами. Чуть поодаль стояли шкафы, вероятно, тоже набитые оружием. Из иллюминаторов лился тусклый свет заглядывающих в салон фонарей снаружи, но для нас в этом помещении главным источником света была большая люстра, висевшая немного косо аккурат над столом. Эта каюта более напоминала малый командный центр.
Слово «каюта» меня немного путало. Мы находились в огромном транспортном самолёте, но ощущение создавалось, что мы на корабле, как те, которые, раньше плавали по морям нашего мира. Сам я, естественно, никогда не имел удовольствия соприкоснуться с подобной морской романтикой и о стереотипах, связанных с кораблями и мореплаванием, знал лишь из потрёпанных книг. Нечто похожее можно прочувствовать на авиакораблях Элевентэля: они тоже, само собой, летают, но без использования сейсмиттеров. В отличие от авиакораблей других держав, элевенским сейсмиттеры не нужны — они летают, как и самолёты элевен, при помощи стрегонерии, от чего создаётся впечатление, что авиасудно рассекает волны. И всё же тут, в этом самолёте, присутствовал особый антураж, особое ощущение. Авиация и мореплавание, наша жизнь и наше прошлое – здесь, в обители Джах, ассоциации, мысли, представления и о первом, и о втором как будто соединялись вместе, меняя привычное, создавая свою картину.