- Гити, мы устали, мы лучше выспимся.
Гити подмигнула мне.
- Точно. Вы-то не баклуши били, а летали по заданию адмирала. Хорошо, удачи вам. Увидимся!
С этими словами она дала каждому из нас «пять» и поскакала в сторону таверны, всё оглядываясь на нас, видимо, в надежде, что мы передумаем.
- Дура, веурэ́ль цья́го, - сказала Свит.
- Молодая ещё, - ответил я с видом умудрённого опытом старца.
- Снейк, пойдём к нашим «пташкам», - предложила Свит.
Я подумывал погулять, посмотреть, что где в этом регионе Свалки, но усталость взяла своё. Обняв Свити за попу, я повёл её к нашим самолётам.
- Подъём!
Голос индирки, звучный и, я бы сказал, острый такой, разбудил меня на самом интересном месте прекрасного, дивного сна. Я протёр глаза, и сознание подсказало, что я сижу на месте пилота своего самолёта, и именно здесь я заснул, когда Свити отправилась в свою «Вампиршу». Я не выспался. Мы со Свит долго болтали вчера вот так, сидя здесь. Я – в кресле пилота, она – на колешках у пилота, то есть у меня. Мы обсуждали, мы говорили. Мы вспоминали. Затем мы двигались в такт любви.
Как я заснул, я не помню. Но вставать так не хотелось…
- Подъём, ребята! – вновь послышался голос Гити. - Джах приказал привести вас в совещательную.
Что я мог сказать, вот так бесцеремонно разбуженный, чувствующий себя ни сколько толком не отдохнувшим? Само собой, ничего приличного сказать мне в голову не приходило.
Было позднее утро. Промозглое, несмотря на то, что мы на юге. Небо, и так затянутое серой завесой дыма из труб заводов Свалки, вознамерилось в это утро хмуриться, предвещая дождь. Воздух казался каким-то плотным, почти осязаемым, но при попытке коснуться его, я понимал, что всё вокруг нас застлано отвратительным смогом. Мы шли по грязной, влажной дороге мимо ангаров и казарм, спотыкаясь о мусор под ногами. Рокот то и дело заставлял почву дрожать. Все эти заводы, все эти здания, где ремонтировались и создавались самолёты, где штамповали патроны и производили оружие, где не переставали безумные идеи о создании нового вооружения и топлива превращаться в чёрный ядовитый дым из массивных труб – всё, всё это работало и работало, день и ночь, не останавливаясь ни на секунду. Я вспомнил Грухздум. Хозяйка Свалки не могла быть откуда-либо ещё, кроме как с нашего потерянного острова. Её жажда власти, возвышения, неимоверной силы так напоминала сумасшедшие стремления моего народа когда-то. Её жажда была чёрной, как дым этих уродливых труб.
Настоящий герой подмечает всё. Он идёт по незнакомой местности твёрдым и уверенным шагом, его зоркие глаза словно фотографируют всё, что происходит вокруг. Он ступает уверенно, но осторожно. Он видит всё, оценивает всё, продумывает всё на ходу.
Свити шагала рядом со мной. Она смотрела вокруг, и ясные её очи выявляли в нашем пути мельчайшие детали. Она строила планы, обдумывала пути и всё запоминала. Она выглядела выспавшейся, свежей, готовой к действиям. Она – само совершенство!
Настоящий герой замечает всё, всегда начеку и готов к любым приключениям.
Я же просто хотел спать.
Не люблю я такое. Не люблю. Вся эта муштра, обязанности… После серьёзных дел, после отличной работы я привык зависнуть на недельку другую у Ила. Попивать еловый сок, слушать патефон, лёжа в гамаке, глядя на чистое северное небо и упругую попочку Тамбли. Пропустить вечером стаканчик с Илом, поржать, поиграть в домино, покушать его фирменное жаркое и поспать до обеда. Вот так я люблю после хорошей работёнки. А тут? Под дождём, прёшься куда-то, что-то слушать там, спать охота, во рту маковой росинки не было…
- Взбодрись, ки-ки, - улыбнулась Свит, по одному моему виду поняв, что я не в духе.
- Джаст уэл рей сэйт ла… - начал я ворчать на родном языке, на языке Грухздума. Редко на нём ворчу.
- Цыц ты, лапа, кьято́цци, нашёл время упражняться в гномской словесности.
Совещательная комната явно являлась одним из отсеков огромной обители Джах. Вход в неё мы нашли многим западнее ангара с нашими самолётами. Пройдя сквозь пост охраны, мы прошли чуть вперёд, и я увидел огромные ворота. Гити же повела нас чуть в сторону и прежде, чем погода окончательно испортилась, мы очутились в узком коридоре, напоминавшем шахту, ведущем вверх. Начался град с грозой, но мы затворили за собой массивную металлическую дверь и двинулись вперёд по коридору. Я осматривался, осторожно переступая через разного рода кабели, и не мог отделаться от мысли, что я очутился внутри Милуо́джет – одной из самых знаменитых хазаловых шахт Грухздума. Вскоре окружение сменилось, и я вновь осознал, что мы движемся внутри огромного корабля.