И вовремя. Из кишки повалили люди. Не переберись я на другую сторону, они сбили бы меня, и я упал бы в Пропасть.
Люди падали. Шар болтался в небе. Держащийся на соплях корпус, пыша дымом, ревя беспомощно двигателями, вот-вот готов был отправиться в полёт в никуда. Что мне оставалось делать? Ругаться!
Вокруг шныряли самолёты. Где же Свит? Я чувствовал, что долго не удержусь, а пираты не будут долго наслаждаться подобным зрелищем. Они оторвут корпус окончательно!
Меня раскачивало. Кишка извивалась, как змея, наподобие тех, которых мы со Свити видели как-то в джунглях Гнезда. Там, в глубине поросшей пальмами долины Шастр-Изз находится удивительный каменный храм, доверху набитый золотисом. И стережёт это сокровище удивительный страж. Мне подумалось, что надо будет рассказать об этом приключении читателю. Просто в тот момент под рукой у меня не оказалось бортжурнала.
Эх, подул свежий ветерок, разогнал смрад, исходящий из жёлоба. Так и висел бы тут и наслаждался бы…
Я отцепил руки. Как снаряд, я полетел вниз. Сердце ёкнуло.
Я ударился о штурвал и чуть не свернул шею, отпружинив в спинку сидения. Лишь увидев «Вампиршу», вися на кишке, я прыгнул. Это был шанс. А отец меня учил использовать шанс, потом думать, зачем.
«Вампирша» понеслась вправо. Ветер ударил в глаза.
Я подался вперёд и схватил запястья Эльмы Ховитц. Обессилив от ужаса, она уже ослабила хватку. Я успел. Я затащил её в кабину.
Она произнесла лишь одно слово. Имя. И потеряла сознание.
Фонарь закрывался. Мы уносились прочь. Но прежде, чем он успел захлопнуться…
Я увидел «Рэйвен». Свит летела впереди. Летела и стреляла пулемётом Гатлинга! Совсем обнаглела!
А потом я увидел Ховитца. Он смотрел, и я чувствовал его взгляд, проникающий в кабину. Он видел её, свою Эльму. Он уже простился с ней! Он уже похоронил себя! Но какой-то коротышка в косухе с бородой и ирокезом достал её из самой Пропасти!
Ветер бил в глаза, слёзы застилали взор. Но Ховитц жадно глотал их. Потому, что так плакать он в жизни не мечтал.
- Почему мы всегда ввязываемся в полное говно, ки-ки, и выходим из него с помощью самых диких решений, цьятти?
Голос любимой по связи не был раздражённым. Она радовалась. Я не знал, куда надо говорить, поэтому просто… говорил.
- Потому, что мы - асы. Любовь моя, самые идиотские планы приводят к успеху, когда за дело берутся асы! Ас входит в штопор, если это требуется, дабы посадить самолёт.
Мы улетали прочь!
Но… не улетели.
«Корсары» и ещё один самолёт. Самолёты летят нам навстречу. Они… с Тари-Мей-Ризз. «Корсары» и бомбардировщик!
Бомбардировщик! Чёрный с красными полосами. Огромный, с четырьмя двигателями. Остеклён аж с трёх сторон: на носу, наверху длинного фюзеляжа и в хвосте. Везде под стеклянными, плексигласовыми обтекателями торчат, на хрен, турели — два пулемёта в спарке, уж точно калибра 7,7 мм. Остальное вооружение в крыльях, всё те же пулемёты. Какие бомбы этот гигант способен нести в своих бомботсеках, я даже не берусь сказать! Тонны три весом, быть может. Мощная и длинная машина. Два киля. Грозный, под стать хозяйке!
Я чувствовал, я знал. В нём была она. Я всматривался в прозрачное стекло «Вампирши» (а спереди оно, как помните, красное). Я напряг свой взор. Мы дварфы приобрели за годы жизни нашего рода особое зрение. Мы ведь занимались шахтами. Я вглядывался. Я хотел увидеть пилота.
Это была она. Без своего экзосьюта. Она воплоти.
Она сжимала штурвал. Я знал, что она сжимала его так, будто было это моё горло. Она скрипела зубами, наверное. Так скрипела, что заглушала шум работы двигателя своего бомбардировщика!
Повязка! На левом глазу! Не может быть. Я выбил ей глаз!
Что-то промелькнуло наперекор строю движущемуся на нас. Я опомнился.
Ещё один бомбардировщик! Чёрный, блестящий фиолетовым. Он открыл огонь.
Не он… она. В кресле стрелка за турелью сидела девчонка с острыми ушами, курносая и с кожей нежно-зелёного цвета!
Это Цольга!
Это Чвикликс!
Это, грёбаный насос, «Грач»!
Бомбардировщик скрылся из виду. «Корсары» ринулись за ним. Но самолёт Джах продолжал лететь. Лететь на нас.