- Замолчи! – выкрикнула Свити своим звонким голосом.
- И послушай, что мы скажем! – продолжил я. – Джах приказала тебя уничтожить. И нас. Ты из Царства. Она всё просекла. Мы спасли тебя.
Эсми хотела возразить, но мои слова наконец дошли до неё. Она металась, не зная, что ответить, глядя то на меня, то на Свити.
- Свалку накрыло облако туцоха, Эсми. Туда тебе уже не вернуться.
Эсми ошарашено смотрела на нас. Ей, возможно, представилось, как мы погрузили Свалку в хаос, обрушив отраву с воздуха.
- Ты летишь с нами, - продекламировала Свити.
- Вы отвезёте меня к отцу? – настороженно спросила Эсми.
- Сперва, мы хотим знать всё.
Таков был мой ответ.
Эсми кивнула.
Я посмотрел на небо. Вереница облаков. Самолёты вдали, самолёты чуть ближе. Свобода. Пропасть должна быть такой. Пропасть должна быть внизу. В наших сердцах должно быть небо.
Кто эта девочка? Что за игру затеяли те, кому она нужна? Отдать её означает бросить в Пропасть. Но Эсми ещё не научилась кабрировать. Следовать инструкции во время «сваливания» - это путь в «штопор». Нужно чувствовать ситуацию. Не просто держать ручку управления, но быть самолётом. Нужно чувствовать…
Вся эта история перестала быть лишь дельцом с алмазами, когда я увидел, что решается в ней судьба обычной девушки, чьи красивые глазки блестят жаждой жизни и чья жизнь должна решаться лишь её поступками, а не определяться кем-то. И решить всё было легко: Эсми у нас. Всё, что остаётся сделать – это завершить задание. Вернуть её отцу.
Но я привык доверять одному дварфу над Пропастью – с чёрным ирокезом и бородой в тугую косу. И он жаждет не награды. Он жаждет познать истину.
- Куда мы, сладкий мой ки-ки? Куда теперь?
- На север, любовь моя. На север.
Журнал о Грете Шмидт
Старый, охеренно раритетный выпуск грагосского «Мод о Капсе́льс», спецвыпуск, посвящённый примадонне Грете Шмидт: всё о её автомобилях, о развитии карьеры и о целых эскадрильях самых разных мужиков, которых она пускала на свой «аэродром», чтобы у неё были все эти её автомобили, а карьера развивалась и развивалась.
Запись 18.
Запись 18.
С нами безопаснее.
«Там был выстрел в висок. Мою жену убили с очень близкого расстояния. И она доверяла тому, кто это сделал».
«...я думаю, она убила свою мать».
«Она – наследница состояния».
«Я собираюсь защитить её».
«…это сделал он. Гюнтер Дорф».
Такие мысли кружились, словно торнадо, у меня в голове. Близился вечер. Небеса стали синими. Где-то темнели они, где-то в просветах можно было наблюдать целое стадо маленьких облачков, словно овечек на пастбище. Плавно облака расплывались, оставляя за собой лишь дымку, перерастающую в переменчивое полотно, на котором какой-нибудь художник мечтал изобразить любимую женщину, но узнав об измене её, залил произведение искусства синей краской. Небеса двигались. Но они не меняли своей сущности.
А вот Пропасть всегда стоит на месте. И при этом понять её природу и предназначение невозможно, как если бы она менялась каждую секунду. Она напоминает жизнь.
Мы направлялись на север. А на севере есть лишь одно место, куда я всегда возвращаюсь.
«Яд в крови».
Посадка была жёсткой. Я мог переломить на хрен шасси. Опять задумался. Почему я это делаю вечно в такие моменты, когда надо быть предельно внимательным? Я очень впечатлительный.
В ангаре, куда мы зарулили, никого не было. Мы оставили самолёты, я сунул бортжурнал во внутренний карман косухи. Выпрыгнул из «Рэйвена» и помог Эсми вылезти из «Вампирши» и устоять на ногах. «Шухер» я не заметил, что означало: Монетка полетел за клиентами.
Пока с посетителями, а тем более, постояльцами у Ила будет туго. Перемирие. Во время перемирия все летят трудиться, работать. Ил прокормится в этот сезон – хоть салатом из еловых иголок, – но поясок затянет потуже. Зато начнётся новая война Царства с Грагосом - и пожалуйста: все потянутся в «Яд» к Короткому Илу подальше от бомб, снарядов и перестрелок.