- Вот ты где! – в ординаторскую входит Дэвид. Полы его белоснежного халата, слегка помяты. На них видны неровные вертикальные складки, должно быть, оставшиеся после долгого сидения.
- Много бумажной работы? - спрашиваю я.
- Да, - быстро отвечает он.
- Я так и думала. – Киваю и переключаюсь на железный ящик, из которого выуживаю синюю униформу.
- Как ты догадалась? – интересуется он, но тряхнув головой, словно избавляясь от назойливой мысли, быстро добавляет: - Говорят, ты уволилась! Это правда?
Я бросаю на дно коробки униформу и взяв её за картонные бока, потрясаю ей перед Дэвидом.
- А разве не понятно? – спрашиваю я.
- Значит, правда. – Огорчённо заключает он. – И куда ты теперь?
- Куда-нибудь, где зима пробирает до дрожи. Где готовят морепродукты на гриле и девушкам незазорно выпить.
- На север? – брякает Дэвид.
- В Корею! – разочарованно выдыхаю я.
- Но как ты там…как ты можешь бросить здесь всё?
- Бросить здесь всё? – вторю я. – Всё – это что же? Умерший отец? Мать, которой дороже наследство, чем я?! Или дом, который мне не принадлежит? А может ты о говоришь работе? – я смотрю на него со злобой. – Или, как всегда, о себе?!
- Как всегда… - тихо отвечает он. – У нас ещё всё может получится.
- А нет НАС, Дэвид! И никогда не было. – Я выпрямляюсь и смотрю ему прямо в глаза. – Мне жаль, если я дала тебе повод думать, что между нами может быть что-то большее, чем просто дружба. – Я колеблюсь. – И спасибо за всё, что ты для меня сделал.
- СПА-СИ-БО! – холодно чеканит сквозь сжатые зубы Дэвид. Отступает назад к двери и не оборачиваясь, закрывает дверь на защёлку. – Это всё, что ты можешь мне сказать? После всего, что я для тебя сделал?
- Дэвид, открой дверь! – твёрдо говорю я, хотя чувствую дрожь в коленках.
- Зачем? – иронично вскинув брови, спрашивает он. – Так нам никто не помешает.
- Открой дверь! – приказываю я и слышу в своём голосе фальшивые нотки. Лицо Дэвида расплывается в довольной улыбке, отдающей чем-то змеиным. Он расслабляет на шее галстук и стянув его через голову, аккуратно кладёт на стол. – Стой там, где стоишь! – снова пробую я, но он и не думает подчиняться моим приказам. Вышагивает мне навстречу, расстёгивая на ходу халат и сладостно щурится, созерцая маску страха, застывшую на моём лице.
- Глупая, Сара! – произносит он. – Ничего бы не было, если бы ты поддалась чувствам. Вернее, было бы, но по обоюдному согласию! Теперь же, мне ничего не остаётся, как сделать это против твоей воли.
Он заворачивает рукава рубашки до самых локтей.
- Не подходи! – рычу я, сгибаюсь над коробкой и пытаюсь нашарить там, хоть что-нибудь полезное. Но, мне не попадается ничего, кроме сменной формы и пары белых кроссовок, полюбившихся медперсоналу.
- Хватит! – кричит он и ударом ноги, отшвыривает коробку. Та ударяется о стену и с глухим звуком приземляется на пол.
- ПОМО…- кричу я. Но его холодна, чуть влажноватая ладонь ложится на мои губы, не давая вырваться ни звуку.
- Тише! – шипит он. – Иначе, я разозлюсь!
Свободной рукой он сдавливает моё горло, предупреждая, что сделает, если я его не послушаюсь. Я затихаю, чувствуя, как нарастает в груди паника. Открываю рот и как рыба, выброшенная на берег, часто-часто ловлю ртом воздух.
- Вот и умница! – шепчет он, растягивая на мне тёмно-зелёную рубашку в клетку. Его пальцы касаются моего живота, и я чувствую, как тошнота подступает к горлу. Сердцебиение учащается, мир начинает вращаться с неистовой скоростью. На короткое мгновение я теряю сознание, а когда прихожу в себя, обнаруживаю, что лежу на полу у железных ящиков, в то время как Дэвид, склонившись надо мной, целует мою шею. Это мне что-то напоминает – тот, первый раз, когда я упала в обморок перед Дэвидом. А очнувшись обнаружила себя на полу.
Меня начинает тошнить с новой силой, но на этот раз не от паники, а от омерзения. Он прерывает прелюдию и бросает быстрый взгляд на меня. Я успеваю прикрыть глаза. Пусть, лучше думает, что я всё ещё в отключке. И он, ничего не подозревая, склоняется к моей шеи. Время идёт, но в мою голову не приходит ничего полезного. Я словно лежу и жду, когда за спиной Дэвида вырастит тень и накажет его за то, что он со мной делает. Но тень не приходит. Мне не на кого надеяться. Единственный человек, который может мне помочь – я сама.
Вспоминаю, про глазные яблоки. В случае попытки сексуального насилия именно этот приём наиболее удобный и эффективный для спасения жертвы. Но, как заставить Дэвида поднять голову?! Недолго думая, открываю глаза и насмешливо говорю:
- И всё? Это всё, на что ты способен?
Затылок Дэвида взмывает вверх и его перекошенное яростью и стыдом лицо нависает в паре дюймов от моего.
- Обидно? – интересуюсь я, сжимая и разжимая пальцы на руках, готовясь к атаке. – А как на счёт этого?
Кладу на его виски руки и большими пальцами давлю на глаза, что есть сил. Дэвид кричит как сумасшедший, хватает меня за руки, пытаясь отстранить их от своего лица, но я лишь усиливаю давление. Он впивается в меня ногтями, и я чувствую саднящую боль. На наши вопли к двери ординаторской сбегается целая толпа и когда здоровенный медбрат выламывает закрытую дверь, перед их взором открывается любопытная картина: я лежу на полу с расстёгнутой рубашкой из-под, которой зазывающее выглядывает белый лифчик. Сверху на мне лежит Дэвид и визжит как свинья, идущая на убой.
Только когда здоровяк кладёт огромную ладонь на плечо Дэвида, я решаюсь оторвать свои руки от его глаз.
- Ты в порядке? – спрашивает подоспевшая ко мне Тереза. Она обводит меня быстрым взглядом, перепрыгивает на Дэвида и его красные глаза и опять возвращается ко мне: - Что здесь происходит?
- Попытка изнасилования, Тереза! – дрожащим голосом отвечаю я.