Просто потому, что у каждого преподавателя Школы есть дети, которым предстоит освоить обязательные для перехода на следующий курс «Полёты», а вот способности есть далеко не у всех. Миша с головой окунается в дополнительный предмет «Связи», факультативный и доступный не всем. Оказывается, надо было всего лишь помочь одному неуживчивому преподавателю найти в длинной картотеке его собственной библиотеке считавшиеся потерянными тома, и тот с радостью согласится, что отвечать на пять вопросов из пяти для получения зачёта совершенно не обязательно, вполне хватит трёх и «вообще, молодой человек, не тратьте наше общее время, и так всё вполне понятно». Частично он благодарен за это открытие «болезному», которого всё чаще называет по имени, и его маме — высокой массивной женщине с по-мужски широкой челюстью и крепким рукопожатием. Эта невероятная леди умеет буквально всё и обладает лишь одной слабостью: одурманивающей любовью к своему единственному сыну, которого она ласково называет «мой Григорий» и частенько отпрашивает с занятий ради пикника или похода куда-нибудь на природу.
-Я очень рада, что мы, мальчики, подружились, у Григория не так много поводов для радости с того момента, как погиб его отец, — говорит она как-то вечером, задумчиво обнимая большими ладонями истекающую паром чашку. Миша в кой-то веки оказывается тоже приглашён, но ему в это время обычно не особо-то есть чем заняться, так что он внимательно слушает, временами бросая взгляд на погружённого в чтение «друга». Они не то что бы такие «друзья», но выделяют друг друга среди толпы и стараются не действовать эгоистично, когда речь идёт о времени выключении света или расписания пользования отдельной для их комнаты ванной. Миша не до конца уверен, можно ли считать это дружбой, но на всякий случай согласно кивает каждый раз, когда Марина Викторовна говорит об этом с полной уверенностью. — Он был ещё совсем маленьким, а я с головой погрузилась в работу, чтобы хоть немного уйти от боли. Это было сложно, ведь Ренат тоже тут работал…
-Его отец тоже тут работал? — оживляется Миша. — Кем?
-Он вёл «Полёты на предметах» и был… прекрасным человеком. Вся школа скорбела вместе с нами, когда он внезапно упал с метлы и свернул шею. Свидетельница — ох, бедная девочка — несколько недель не могла разговаривать, а потом и вовсе предпочла отчислиться. Надеюсь, ей стало легче за прошедшие двенадцать лет… — женщина тяжело вздыхает. — Слышала, ты уже получил несколько приглашений на грядущий Бал. Выбрал, в чём пойдёшь?
-Вообще, я думал найти какой-нибудь способ отказаться от участия. Может, есть шанс подписать официальный отказ или провести это время в больничной койке…
-Бал должен был стать финальным экзаменом прошлого года. Если ты пропустишь его без уважительной причины, то, формально, лишишься права посещать текущие занятия. Да и зачем, когда вокруг тебя столько милых девочек?
-Их слишком много.
-Возможно. Но разве не лучше иметь возможность выбора, какую-то альтернативу, чем фиксироваться на одном-единственном человеке? Григорию стоило бы у тебя поучиться…
-Мама, хватит, я пойду с ней, хочешь ты этого или нет! — возмутился Гриша, до этого притворявшийся дремлющим. — Она очень хорошая девушка и…
-«Очень хорошая девушка» не стала бы впускать парня ночью к себе в спальню, даже если и ночует одна, — фыркнула его мать. — Если бы тебя тогда поймал кто-то другой, могло дойти до исключения. А она словно только этого и ждала — сразу же начала кокетничать с другими парнями. Подумай ещё раз, хочешь ли ты продолжать отношения с человеком, которого не можешь контролировать.
-Во-первых, это были её троюродные братья. Во-вторых, если постоянно пытаться контролировать дорогих тебе людей, однажды они сбегут, — он захлопнул книгу и поднялся на ноги, старательно не наступая на левую. — Я, пожалуй, пойду к себе. Завтра у нас отчётный урок и надо как следует…
-Я могу поговорить с…
-Не стоит. На меня и так уже все косятся. Пожалуйста, займись своей жизнью, у меня и так достаточно неприятностей, чтобы добавлять к ней ненависть однокурсников.
-Ох, Григорий, какой же ты ещё наивный дурак… — протянула она, смотря вслед ускользающему меж деревьев сыну. — Нельзя думать, что люди хорошие только потому, что они ещё не успели сделать тебе зла. Иногда окружающие только и ждут подходящего момента всадить нож в спину, когда ты будешь слаб, не готов или отвлечён… А ты, Миша? — она повернулась к замершему рядом на покрывале парне, который до сих пор не мог понять как правильно себя вести. — Ты похож на хорошего мальчика, стремящегося вести себя правильно и порядочно, вот только… так ли это?