***
У Алии ямочки на щёчках и всё такая же яркая улыбка. Она смотрит на него через столик, поблёскивая камнем в помолвочном кольце, и немного виновато отводит глаза. Её жених — какой-то столичный пижон, решивший не терять времени даром — согласился подождать со свадьбой ровно год, значит — этот Бал станет последним мероприятием, где девушка будет ещё «Кустовской».
-Потом стану «Разиной», — хвалится она, изучая глазами столик с двумя одинокими чашками кофе. — Он очень хороший, добрый и… я всегда мечтала жить в столице, но была обещана Горбовским, как и моя старшая сестра. Но Разины тоже — очень древний род, так что отец согласился договориться с давними друзьями на мою младшую сестру. Ей ещё нет десяти, но Дар уже проявился, так что… — Алия замолкает, а потом вдруг поднимает взгляд, деланно радостно улыбаясь. — А твои дела как?
-Да так, написал работу, вернулся в Школу, учусь потихоньку…
-Смею надеяться, что «потихоньку» было шуткой, ведь ты обогнал меня на целый курс, стал центром сплетен и женских раздоров, а теперь — пытаешься не пойти на мероприятие, где обязан быть.
-Я не стану изображать обезьянку.
-Почему?
-Не хочу. Мне за это даже не платят.
-Устрой аукцион на право пойти туда с тобой, уверена, эти дамы готовы заплатить, — жмёт плечами Алия. — Я бы вот заплатила.
-А ты…
-Извини, мой жених намерен прибыть, так что…
-Понял. Тогда, может, подскажешь способ избежать особых потерь? Возможно, какая-нибудь спокойная девушка, уже отдавшая сердце кому-то вне Школы, или и вовсе не предпочитающая мужской пол, способна составить мне компанию и пережить бурю после?
-Я подумаю…
***
Миша слышит её голос ещё со двора, и потому торопится забиться в самый неприметный угол, но не успевает. Застывает рядом с лежащей на земле метлой, с которой иногда тренируется из чистого упрямства, словно глубоко погрузившись в мысли и попытки управления силой. Вряд ли эта девушка знает, что Горбовские не летают, так что может принять его за слишком упорно готовящегося к экзамену ученика. Или вообще не узнать.
-Эй! — кричит она через весь ангар. — Ты же Горбовский, верно? Мы уже виделись, в поезде.
-«Виделись»? — поворачивается к собеседнице Миша. — Скорее это можно назвать «попыткой нарушения личных границ». Вы едва не выломали дверь в моё купе.
-Ты…
-«Вы», — как можно вежливее прерывает девушку он. — Прошу обращаться со мной так, как того предписывают правила приличия.
-А как же «правила созданы для того, чтобы их нарушать».
-Не в этом случае.
-Да плевать, — отмахивается она. Две толстые светлые косы в этот раз закручены вокруг головы на манер бараньих рогов, отчего лицо кажется совсем маленьким, а шея — длинной и тонкой, хотя Миша своими глазами видел реальное положение дел. — Я хочу пойти с тобой на Бал. Мой отец требует новость об этом взамен на возможность остаться здесь ещё на год. Если мы будем как бы «вместе», он согласен закрыть глаза даже на «неподобающее поведение», чего мне очень хочется.
-Я не…
-Не говори «нет» раньше времени, — произносит она, делая несколько шагов вперёд, и при этом выглядит как готовящийся к атаке хищник. — Я умею быть просто незаменимой, уж поверь…
В проёме появляется ещё одна девушка, невероятно тихая и незаметная даже в свете бьющих в спину солнечных лучей. Делает несколько шагов вперёд, останавливаясь у кадки с воткнутым в неё топором, и поднимает глаза.
Небесно-голубые, словно озарённое тонким лучом послегрозовое небо.
-Михаил, — смотря на неё, представляется Миша. — Очень приятно, а Вы…
-Оксана, — не громче шума ветра представляется девушка. И добавляет, пока метла под его рукой почти незаметно вздрагивает от каждого движения человека, ещё минуту назад бывшего незнакомым, а теперь, вдруг, непонятно как, ставшего центром мира. — Громова…
Глава 7
-О… — тянет Гриша, когда они, вернувшись-таки в Школу в сентябре оба — хотя Миша готов был поставить что угодно, что его сосед ни за что не захочет снова оказаться под полным покровительством матери — и откидывается на кровати, запрокидывая руки на голову. — Узнаю этот взгляд…
-Ой, отстань, много ты понимаешь… — вяло отмахивается Миша. Он провёл на перроне перед Школой почти час, прежде чем смог увидеть ту, что так взволновала его сердце, причём — постоянно переживая и не имея возможности в случае чего-то изменить ситуацию. Если бы она не приехала…
-Как её хоть зовут, герой-любовник? — хмыкает Гриша и переваливается на бок, устраиваясь «на локотке», словно намереваясь слушать длинную увлекательную историю. Которую ему всё равно нельзя было слышать. Да и что такого удивительного в подростковой влюблённости, начавшейся в первой встрече и не ослабевшей после того, как один из героев, не выдержав давления и сомнений, позорно сбежал, специально упросив родителей вызвать его официальным обращением. Те, конечно, исполнили просьбу, но… — Или ты даже этого не знаешь?