Оксана подмигивает ему со своего места, на стороне девочек, куда её заставили встать, «согласно традициям». Миша старательно выдавливает улыбку, но на самом деле ему слишком страшно, чтобы думать о чём-либо кроме необходимости не ударить в грязь лицом. Под звон колокольчика в руках помощника экзаменатора Алков исчезает и подходит очередь следующего. Когда Оксану вызывают вперёд него, Миша начинает подозревать, что дело нечисто, но возникать не пытается. Дожидается конца экзамена и, получив кивок на дверь слева от стола, идёт.
-Помнится, Вы жаждали личной встречи? — улыбается ему мужчина под пятьдесят в красном пиджаке и серьгой в одному ухе. — Что ж, вот он я, директор этой школы, юноша, давайте-ка обсудим происходящее…
Эпилог
-И Вы решили помочь ей завершить обучение досрочно? — понимающе кивает собеседник и Миша неожиданно чувствует себя полным идиотом. — Ради любви, конечно же, всё только ради любви. А Вы не подумали о том, что госпожа Громова может не желать оставаться в Школе после случившегося? Её отец подал прошения о переводе, но, из-за Вас, она всё-таки решила завершить год здесь.
Они стоят в маленькой комнате, стены которой украшены старыми свитками и непонятными предметами. Директор, сначала казавшийся слишком молодым для своего поста, теперь, в приглушённом свете, выглядит намного старше своего возраста. Миша прикидывает, но никак не может точно определить, удивлён он личности недосягаемого «вершитель школьных судеб» или попросту разочарован. Ему постоянно чудится издёвка в тоне, походке, жестах этого человека, взявшего на себя обязательства по защите студентов Школы и регулярно испаряющегося в неизвестном направлении.
-Это был её выбор, я никогда не давил на свою девушку.
-Но Вы просили. О, Вы наверняка просили, а все знают, как хорошо у Вас получается уговаривать людей вести себя так, как Вам того хочется, не правда ли? Экзамены, зачёты, письменные работы — никогда ещё не было такого, чтобы все без исключения преподаватели предпочитали склонять голову перед студентом. Как Вам это удалось?
-Я просто люблю учиться и искренне верю в справедливость своих начинаний.
-Вы смухлевали с расписанием на первом курсе, смухлевали с экзаменом на втором, разобравшись в правилах игры, но не известив своих товарищей. Вы не побоялись претендовать сразу на целую программу третьего курса в гордом одиночестве, а четвёртый и вовсе закончили за полгода, вернувшись в Школу ещё до каникул. Да и дальше — разве справедливо было, что представитель семьи Горбовских, которые в принципе не способны к полёту, получил «отлично» за «Полёты»? Да и потом, неужели половина людей вокруг Вас разом потеряла зрение? Или же, они просто предпочли держаться подальше от возможной угрозы в виде неконтролирующего свой Дар мага?
-Не понимаю, о чём Вы.
-Вы и не поймёте. Точнее, может и смогли бы, но, вот беда, Вам наплевать. Вы расстроены тем, что не получили свой «портал», что не попробовали сдать, что не стали победителем, снова, и не важно, по правилам действуя, или нарушив их все разом. Я ненавижу Вас, Горбовой, даже сильнее, чем тех, кто по собственной воле решил склониться перед Вами. Это отвратительно.
Миша молчит. Он потерял основную нить разговора уже на третьем предложении, погрузившись в собственные мысли и, не получая новой информации, принялся разглядывать вещи вокруг. Правда, они, как и речь директора, оказались крайне невпечатляющими. Прощупав несколько интересно выглядящих барабанных палочек с помощью магии, парень потерял всякий интерес к давно лишённым силы предметам.
-Так что же дальше? — спрашивает он собеседника, понимая, что тот вот-вот зайдёт на второй круг, а на экзамен выделен всего час. — Отправите меня снова сдавать «Полёты»?
-О, нет, это было бы нечестно по отношению к обоим преподавателям, а не только к Марине, которую Вы использовали, держа под прицелом её сына, — мужчина смеётся, опустив руку на нагрудный карман. — На самом деле, Вы здесь для финальной проверки. Все эти долгие годы я наблюдал за Вашей игрой в «хорошего мальчика, который никогда не ошибается» и гадал когда же Вам надоест играть по правилам и Вы раскроетесь, явите свою настоящую мощь. Но Вы терпеливы, как и я сам. Вы ещё ни разу не оступились, не взорвались, не перешли черту правил. Да Вы даже сбегали не в женскую спальню, а на дополнительную тренировку. Вы ни разу не дали нам усомниться в себе…