– Ну а мы-то здесь причем?
– Нам надо во всем разобраться.
– Ну уж нет… Я больше не собираюсь рисковать жизнью.
Дмитрий вспомнил несколько минут прошлой ночи, проведенных рядом с Леной, и мысленно поблагодарил судьбу, позволившую им быть вместе. Они сидели на кушетке, пили красное вино, ели тающий во рту бесподобный сыр и говорили… Лена рассказывала про свое детство, про то, как стала моделью. А Дмитрий смотрел на неё, слушал и не переставал восхищаться её красотой, её внутренней силой. Лена смеялась со свойственной ей непринужденностью, изредка касаясь пальцами его руки, и от этого прикосновения по телу пробежала электрическая искра. Желание внезапно исчезло, уступив место всеобъемлющему чувству, похожему на любовное оцепенение. Дмитрий потерял счет времени. У него не было представления о том, который час. Может быть, полночь. А может, и больше… Он словно парил в густом тумане, и вся его жизнь казалась призрачной и нереальной. А затем подошел момент расставания. Момент, когда надо что-то сказать. Подобрать слова… Он ломал себе голову, пытаясь придумать причину, чтобы остаться. Безумно хотел провести с Леной всю ночь, ощущать её в своих объятиях, пьяную, полную неведомой силы.
Но нет… Она остановила его, прошептав:
– Давай не будем спешить. И отказав ему, стала для него еще более симпатичной и желанной.
Глава 16
Вика понятия не имела, день сейчас или ночь. Часов у неё не было, и из-за отсутствия окон в темном подвале она не могла определить, сколько прошло часов или дней. Это было самое трудное – мучиться в неведении, не зная, где она, и что еще ждет её впереди.
Она уже обследовала каждый сантиметр своей клетки, но так и не нашла выхода оттуда. Её окружали четыре бетонных стены – крохотная камера – одиночка, в которой Вика задыхалась, оцепеневшая от свалившегося на неё несчастья. Она даже и не пыталась понять, по какой причине там оказалась, но временами радовалась тому, что эти стены надежно отгородили её от тех, кто привез её сюда.
На полу у двери стоял металлический поднос. На нем миска с какой – то бурдой, больше похожей на кашу, несколько кусков хлеба и стакан воды. Вика на карачках подползла к подносу и протянула руку, чтобы взять хлеб. Оставалось только два куска. Позже, чтобы утолить голод, ей придется глотать мерзкую похлебку.
Она откусила кусочек хлебного мякиша и прожевала его. И пока он оставался на языке, Вика чувствовала мягкий и слегка кисловатый вкус. Она любила ржаной хлеб и, проходя мимо кондитерского отдела, всегда останавливалась у витрины со свежей выпечкой. Вика вспомнила пышные пироги с капустой, которые нередко покупала в магазине напротив дома, и тяжело вздохнула. Теперь ей приходится довольствоваться только хлебом.
И она наслаждалась тем, что было.
Тем более, что и этого навечно не хватит. Скоро запасы иссякнут. И что дальше? Может, вернется турок и убьет её?
Нет, нет, нет… Зачем же тогда похитителю снабжать её едой и питьем? Уж точно не для того, чтобы свести с ней счеты. Её оставили жить, а не умирать. И она должна жить.
Вика ползком вернулась обратно, на свое место, – вонючий матрац, пропитанный затхлостью и грязью, и привалилась в стене, прокручивая в голове мучивший её вопрос. Почему она здесь? Может, ради выкупа? Нет. Полный бред. Кто же заплатит за неё выкуп? Никто. Но тогда зачем её похитили? Рабство – только такой ответ приходил на ум.
Вика вздрогнула всем телом. Темноту подвала наполняло её напряженное дыхание. Свидетельство нарастающей паники, готовое её поглотить.
«Надо взять себя в руки, успокоиться… И что-нибудь придумать».
Но как она не старалась, ей никак не удавалось держать под контролем тот страх, который все сильнее охватывал её.
«В отеле уже, наверняка, знают, что я пропала. И меня обязательно будут искать!»
Она мысленно представила, как Николай сидит в слезах, с горечью осознавая, что с ней случилась беда. Должно быть, он уже обратился в полицию с заявлением о её похищении. А теперь принимает активное участие в поиске, ведь она так много для него значит…
Неудержимая радость вдруг пронзила все тело, и Вика улыбнулась.