В первый полет на выполнение этого задания пошли четыре экипажа под командованием заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта Давида Кричевского.
Надо было решить, откуда летать к партизанам. Выбрали аэродром взлета поближе к линии фронта - в местечке Бухарь. А чтобы окончательно обезопасить возвращение на базу, каждый экипаж взял с собой по дополнительному бачку с бензином. (Несколько позже, по просьбе летчиков-ночников, летавших по таким вот дальним маршрутам, творцы небесного тихохода внесли изменение в конструкцию самолета - поставили в верхнем крыле, в центроплане, дополнительный бензобак.)
Еще днем летчики и штурманы тщательно изучили маршрут по карте. Запомнили условные световые сигналы, которыми ночью партизаны обозначают посадочную площадку.
Полтора часа полета прошли незаметно. Штурман командира группы Алексей Томилов, летавший прежде с Сашей Анисимовым, провел самолет к месту назначения без малейших отклонений.
Показался треугольник костров - условный сигнал. Кричевский делает "коробочку" над огнями, чтобы еще раз убедиться в правильности сигналов. Все правильно - можно идти на посадку.
Только посадил самолет - к дужке левой плоскости уже подскочил человек в валенках, дубленом полушубке и шапке-ушанке. Со знанием дела - были в отряде, видимо, и авиаспециалисты - показал, куда надо рулить. В условленном месте остановил машину, скрестив руки над головой.
На крылья, справа и слева, поднялись партизаны:
- Побыстрее, братва, побыстрее!
- Чего "побыстрее"? - спросил Томилов.
- Тут байки баять времени нет, - отозвался здоровенный бородач. - Где патроны?
- Да вот, под ногами у вас. Отвязывайте ящики.
Ящики, которые старательно привязывали к плоскостям оружейники и механики самолета, тут же отвязали и скинули в снег. Их подхватили другие партизаны и уволокли в темноту.
Томилов тем временем опоражнивал гаргрот, отсек сзади второй кабины, куда были погружены медикаменты.
Вслед за Кричевским посадили свои самолеты на партизанский аэродром Саша Анисимов, Павел Титаренко, Алексей Федоров...
- Не задерживайте летчиков! - торопил своих бородач.
Ночную тишину разорвал винтовочный выстрел. За ним второй, третий...
- Это наши фрицев бьют, - доверительно сообщил молодой партизан, бережно принимая у Томилова питание для рации.
В редкий перестук винтовочных выстрелов вклинилась частая дробь автоматов.
- А цэ каратели отбрехиваются.
Стало понятно, почему партизаны так спешили с разгрузкой самолетов. Как потом узнали наши ребята, командир отряда отдал приказ заслону - любой ценой продержаться до рассвета. А там, если помощь не придет, отступить. Патроны, привезенные летчиками группы Кричевского, пришлись отряду как нельзя кстати.
* * *
Летчики, находясь ближе всех к "ангелам" и не веря ни в бога, ни в черта, бывали порой до фанатизма преданы самым неожиданным приметам. Правда, некоторые из них можно было и понять, и объяснить. Например, никто до вылета не читал писем. Всякие они могли быть. Вдруг известие неприятное. Будешь потом весь полет думать об этом. И, как знать, выполнишь ли успешно боевое задание?
А иногда с "приметами" и "талисманами" дело доходило до курьезов. Я знал одного летчика-штурмовика, который взял себе за правило перед вылетом обязательно посмотреться в круглое зеркало, снятое им в училище с У-2. Посмотрится, причешется, потом просит разрешения на вылет. Сделал более ста пятидесяти боевых вылетов на своем "горбатом". И ни разу не был сбит. Говорил, что талисман помог. Уже стал Героем Советского Союза, водил эскадрилью Илов, а свой талисман берег пуще глаза.
У Алексея Томилова приметой было носить меховой жилет вверх мехом.
Однажды группа Кричевского вылетела в партизанский район, который засекли гитлеровцы. В лагерь партизан ребята привезли патроны и взрывчатку, а обратным рейсом должны были вывезти деньги, собранные среди населения в фонд обороны, и раненых. Когда самолет Кричевского приземлился, над площадкой появился немецкий бомбардировщик "Юнкерс-88". С первого захода вражеский самолет сбросил на лагерь зажигательные бомбы, а затем, заметив на снегу самолет, стал обстреливать его из пулеметов.
У-2 стоял под разгрузкой с работающим мотором. Пока фашистский стервятник разворачивался на очередной заход, партизаны подбегали к нашему "грузовику" и, стараясь взять с собой как можно больше груза, относили его в укрытие. А когда воздушный пират начинал поливать лагерь свинцом, прятались в щели. Между пятым и шестым заходом "юнкерса", когда самолет был уже разгружен, Кричевский с Томиловым подбежали к машине, быстро забрались в кабины, летчик дал полные обороты мотору, и У-2 взмыл в небо. Ночная темнота, казалось, поглотила маленький самолетик. Но в воздухе, находясь выше, фашист над заснеженной поляной обнаружил все-таки беззащитный самолет. И атаковал его. Томилову повезло: разбило ракетницу, что была под ремнем комбинезона, пробило в трех местах жилет, надетый впопыхах вверх мехом. Но сам штурман не получил даже царапины. Уже дома, на аэродроме, товарищи Томилова не преминули удивиться "модной" одежде Алексея:
- Медведь, как есть медведь. Это зачем такая маскировка?
Тогда у Томилова и сорвалось с губ сакраментальное:
- Если хочешь быть живым...
Так и летал всю зиму. Мол, примета хорошая. И казалось ему, что она ему помогала. На деле же все обстояло значительно проще: люди отлично готовились к боевой работе и отлично ее выполняли.
Бывали в ратной жизни ребят, работавших с партизанами, и не такие случаи.
Однажды противник каким-то путем выведал сигналы, которыми пользовались партизаны при приеме наших самолетов. Летчики третьей эскадрильи одиночно, с интервалом в восемь-десять минут, взлетали с аэродрома "подскока" и брали курс на партизанскую базу, не подозревая, что у костров, выложенных в форме треугольника с острым углом на юг, их ждут не друзья, а враги.
Первым, как всегда, в район цели вышел экипаж Кричевского и Томилова. На опушке леса - треугольник из костров. В воздух взлетели одна за другой две белые ракеты. "Все в порядке, можно идти на посадку", - подумал летчик и прибрал газ, переводя машину в режим планирования.
- Дима (так все звали Давида), ты что собираешься делать? - спросил в переговорный аппарат Томилов.
- Как что? Садиться, - ответил Кричевский. - Зачем напрасно бензин жечь?
- Погоди, командир, не торопись, - предостерег его штурман. - Мне что-то эта зала не нравится.
- Подозреваешь что-нибудь?
- В прошлый раз мы чуть дальше садились.
- Да тут все полянки одинаковые, все лесом окружены.
- Э, нет... На нашей была тропинка. А здесь не видно.
Экипаж сделал одну "коробочку" над посадочной площадкой, вторую...
- Знаешь что, Алеша, - предложил Кричевский. - Я сейчас сымитирую посадку. Перед самым приземлением дам газ и уйду на второй круг. А ты внимательно наблюдай за землей.
Самолет на малых оборотах мотора опустился до высоты выравнивания. И тут же на полном газу пошел вверх.
- Что там?
- На посадочной никого не видно, - ответил Томилов. - Подозрительно.
- Сделаем еще такой же заход?
- Поехали.
И при втором заходе на посадку аэродром не "раскрылся". Ну, хоть кто-нибудь бы выбежал да помахал рукой...
Зашли третий раз. У карателей нервы не выдержали. Они открыли огонь по нашему самолету.
- Вот и закрутилась сцена! - выдохнул Томилов. - Ныряй к лесу, а то зацепят!
Когда самолет вышел из зоны обстрела, Кричевский с облегчением вздохнул:
- Все ясно. Поворачиваем домой. Надо предупредить ребят, чтобы не попались в ловушку.
Самолет лег на обратный курс, давая красные ракеты через каждую минуту.
Летчики группы поняли: у партизан что-то неблагополучно. И, не сговариваясь, все повернули назад.
В другой раз пилоты-комсомольцы посадили самолеты в тылу противника без условных сигналов с земли.