Ханбей часто видел такие в волосах у матери.
Сам он мало верил в заступничество Добрых богов – но верил силу оружия. Тщетно прождав мать пять дней и ещё за пятнадцать облазив весь город сверху донизу он взял оставшиеся деньги, узел с одеждой и пошёл к казармам. Ему ещё не стукнуло четырнадцать, он был мал ростом и щупл: караульные, посмеиваясь, погнали его прочь – но их остановил проходивший мимо Капитан:
– Если сегодня прогоните его, через год он придёт снова – но уже не проситься в стражу, а стянуть кисет табака.
Так Ханбей, с негласного позволения Капитана, начал жить при казармах. За год он набрался сил и ума и следующей весной поступил на службу. Он хотел стать хорошим стражником. На самом деле хотел. И, как думал, стал; но прошедший день впервые заставил его усомниться – и в себе, и в службе. Стража не рубила людей зазря: зелёное сукно мундиров олицетворяло защиту Добрых богов для жителей Шевлуга и Лысых Равнин…
Справедливая кара должна настигнуть тех, по чьей вине оно оказалось запятнано кровью невинных людей – с этой мыслью Ханбей, наконец, сумел заснуть.
Наутро он окончательно успокоил себя тем, что стража герцога Эслема к происходящему так или иначе не имеет отношения: никто из шевлугцев крон-лорда Шоума в глаза не видел и ему напрямую не подчинялся – потому лейтенант Боул, на свою беду, и отказался отдать людям наместника «своего» арестанта. Об украденном у наместника камне в Шевлуге накануне тоже ничего не слышали; значит, хотя бы сослуживцев можно было не опасаться. А в демонов наместника Шоума Хабей не очень-то верил. Крон-лорд Шоум был фигурой влиятельной, после сына короля Рошбана, принца Кербена - следующим претендентом на Ардукский престол, так что не наговаривал на него среди сторонников принца только ленивый. Однако ж о принце ходило тоже довольно слухов: и что глуп, и что болен, и что вовсе не желает править, - ему б одна выпивка, песни-пляски да бабы… Бестолковых дворянских отпрысков в королевстве и впрямь хватало - тогда как демонов на Лысых Равнинах уже полстолетия не видели.
Обнадёженный такими соображениями, Ханбей предложил не красться лесом и полями, понапрасну теряя время и силы, а пока продолжить путь по просёлку. Вархен, хоть ему и стало за ночь лучше, всё ещё с трудом держался в седле, потому спорить не стал.
Никто из них не мог, конечно, знать, что все предосторожности уже пошли прахом. Тела у ручья обнаружил на закате проезжий патруль, приметивший с дороги слетевшихся на мертвечину воронов, а незадолго до того герцог Эслем получил весть от крон-лорда Шоума – и теперь того, кто называл себя Солком Вархеном, разыскивали по всем проезжим тропам. А с ним и стражника Ханбея Шимека, чьё отсутствие среди убитых было сочтено подозрительным.
***
Аненка Румнова, вдова сапожника Кунбы Румнова, возвращалась от двоюродной тётки с полным бидоном молока, для себя и для захворавшей соседки, в приподнятом настроении: сторговаться удалось по хорошей цене. Только жара донимала и соседский бидон был тяжёл и неудобен: ручка очень уж тёрла ладонь.
В остальном же всё сегодня складывалось лучше некуда.
Хотя Аненка была бабой сильной и терпеливой, а идти до родной Сосновки оставалось недалече, ей мечталось, чтобы в такой славный день Добрые боги оградили её и от всякой мелкой пакости вроде мозоли на ладони. Она шла, напевая, ожидая всей душой чего-нибудь необычайного и приятного – потому не заметила, как её догнал незнакомый мужчина в красном мундире королевской гвардии.
– Помочь? – спросил незнакомец, поравнявшись с ней.
Аненка нисколько не испугалась, а с готовностью, какой вряд ли бы дождался от неё в обычный день кто-то из соседских мужиков, протянула ему бидон.
– Пожалуйста! – Аненка беззаботно улыбнулась. – Не иначе, вас Добрые боги послали.
– Что вы! – Незнакомец улыбнулся ей в ответ. У него была мягкая, немного дурковатая улыбка и странные блекло-голубые глаза, казавшиеся на свету почти бесцветными. – Сам пришёл.
Он был с виду не молодой и не старый; не поймёшь. Из-под широкополой соломенной шляпы свисали песочного оттенка длинные волосы, небрежно забранные золотым шнуром от аксельбанта. Бидон он ухватил левой рукой: из правого рукава у него, как теперь разглядела Аненка, торчала грубо сработанная деревянная кисть. Мундир сохранил капитанские бляхи, но имел поношенный вид и вместе с мятой соломенной шляпой смотрелся довольно-таки несуразно. И всё же незнакомец Аненке понравился.
«В отставке, наверное, по увечью», – подумала Аненка и сразу пожалела его: шутка ли – не старому ещё мужчине жить без руки?
– Приехали в наших краях к кому? – спросила она, втайне надеясь на утвердительный ответ. Но незнакомец покачал головой:
– Мимо шёл.
– В самом деле? – Аненка подозрительно прищурилась, ощутив вдруг укол беспокойства. Незнакомец совсем не походил на бродягу, да и к чему бы отставному офицеру бродяжничать? Мешка с пожитками, скатки или чего-то такого у него не было.
– Нет: на хромом волке верхом ехал, за восточным ветром гнался. А тот в мышиную нору спрятался, – сказал незнакомец и рассмеялся, да так заразительно, что Аненка рассмеялась вместе с ним, и всё её беспокойство рассеялось, как дым.
Они разговорились: сперва – о погоде и урожае, потом Аненка стала рассказывать о хозяйстве, о детях.
Издалека вдруг раздался какой-то шум.
– Посторонитесь! – Незнакомец потянул её с дороги в сторону.
Они как раз подошли к перекрёстку, и, как сразу поняла Аненка – очень не вовремя.
Наперерез им вылетело двое всадников: молодой был одет, как стражник, хоть и не по всей форме, а второй, постарше, словно в канаве ночевал – вот и всё, что Аненка успела разглядеть за те мгновения, что они разворачивали взмыленных коней к северу.
Не успели эти двое отъехать на двадцать шагов, как примчалось галопом ещё четверо конников; то уже была, без сомнения, настоящая герцогская стража.
– Предатель!!! Стой!!! – Капитан, возглавлявший погоню, на полном скаку дважды выстрелил беглецам вслед из ручной пистоли. Но стрелком он оказался неважным: погоня продолжалась и вскоре скрылась из виду.
Аненка выдохнула.
– Ну, дела! – Она с удовольствием представила, как, вернувшись, расскажет об необычайном происшествии соседке.
Но странности на этом не закончились.
Едва они вышли с капитаном на перекрёсток, тот поставил бидон на землю.
– Жаль, но дальше нам не по пути, – сказал он. – Спасибо за беседу, Аненка! Пусть не оставит вас удача.
Сняв шляпу, он раскланялся и торопливо зашагал на восток, так загребая сапогами, что пыль вздымалась вокруг него, будто рядом неслась кавалькада невидимых всадников.
– Вот чудак. Мог бы и до дома проводить, занятой какой, – раздосадовано пробормотала Аненка. Она взялась, было, за бидон, но застыла в задумчивости. Ей вдруг вспомнилось, что, когда незнакомец ухватил её за локоть и заставил отступить на обочину, бидон оставался у него. В единственной руке. Но Аненка до сих пор чувствовала на коже пожатие цепких пальцев…
Из оцепенения её вывел грохот копыт: на перекрёсток выехали ещё две четвёрки стражи, теперь уже у Аненки из-за спины. Зелёное сукно мундиров украшал чёрный кант: это были люди наместника, крон-лорда Шоума.
– Видела?.. Куда?.. – Главный свесился с седла и заглянул ей в глаза.
– Что?.. – Аненка почувствовала вдруг слабость в коленях. Немолодой офицер с длинными вислыми усами спокойно смотрел на неё, но что-то с ним было не так. Очень не так.
У людей – даже у стражников самого наместника! – не могло быть таких неподвижных глаз, гулкого голоса, исходившего будто из самого нутра. От них не веяло холодом могилы и не пахло жжёной соломой.
– Куда?.. – Переспросило существо, и Аненка, с трудом подняв руку, показала в ту сторону, куда ушёл однорукий незнакомец, занимавший последнюю минуту все её мысли.
Существо окинуло взглядом следы на земле и пришпорило коня. Отряд помчался на восток, за одноруким.