— Вот, капитан, а я потопал.
— Иди.
Медведев, не глядя, взял куртку и стал одеваться, ища на ощупь рукава. Смотрел он, как врач и водитель захлопнули дверцу, как оба прошли, почти пробежали к кабине. С шумом захлопнулись дверцы, машина завелась, плюнула в землю черным дымом, дала задний ход и, легко развернувшись, взлетела по насыпи.
— А вот и наш фазан подранок.
Медведев обернулся на голос. Трое парней толкали перед собой хромающего, при каждом шаге почти падающего и волочившего за собой ногу человека со скованными за спиной руками.
— Он что ли? — зачем-то спросил один из оперативников в дешёвом китайском джинсовом костюме.
— Он, — Медведев отвернулся.
— Давай, топай, или беременную бабу легче насиловать, чем отвечать за свои поступки.
Человек: страшный, взлохмаченный и уже избитый — мрачно и упорно продвигался вперед своим неверным шаркающим шагом.
Глава 2
— Ну как, капитан? — поднялся из-за стола сорокалетний мужчина в мундире с приколотым к лацкану значком о высшем образовании.
Медведев, проходя к столу, бросил на него спортивную сумку, приблизился к мужчине и крепко пожал ему руку.
— Это? — кивнул тот на сумку.
— Думаю, да. Сидоренко именно ее должен был передать Рожневу, Климову и Дубовцеву.
— Прекрасно. Вскроем, когда остальные подойдут. Они должны быть с минуты на минуту. Ну и сборная у нас, ну и олимпийцы. Оформим все после вскрытия.
— Как скажете, Михаил Степанович.
— А ты молодец, капитан, молодец.
Тут дверь кабинета открылась и вошел человек в форме работника прокуратуры.
— Здравствуйте, — сказал он приятным, чуть рокочущим, голосом. — Михаил Степанович, мое, почтение. Медведев, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться. Что, наши «друзья» из РУСАКа еще не приехали?
— Сказали, что едут.
— Придется ждать. Вы уверенны, что это то самое, что мы искали, — кивнул прокурор на сумку, стоявшую на столе.
— Думаю, да.
— Кстати, если это так, нашедшему полагается премия от компании.
— Слышь, Медведев, ты разбогател.
— Невелико богатство, если разделить на 12 человек, — ответил Медведев, садясь за стол и доставая сигареты.
— А зачем делить? — удивился прокурор, тянясь к его пачке.
— Все принимали участия в следствии, — Медведев протянул ему пачку, и они оба вопросительно посмотрели на хозяина кабинета. Тот молча кивнул и пошел открывать окно.
— Нашли сумку вы и потому могли бы и не делиться, — прокурор прикурил от зажигалки Медведева.
— Мы же следственная группа, а не частники. И ребятам тоже не помешает премия.
— Ну, вольному — воля. Что же они не едут.
Прокурор явно нервничал, нервничал хозяин кабинета, и только капитан Медведев оставался спокоен и равнодушно смотрел в окно через ряды стульев. Он курил, затягиваясь полной грудью, не торопливо и не жадно, в меру экономно и слегка небрежно держа сигарету, но пепел вовремя стряхивал в пепельницу и делая при этом минимум движений. Шрамы на его лице при неярком свете казались простыми морщинами.
Прокурор курил порывисто, словно куда-то спешил, все оглядывался и ронял пепел на стол, на кожаную папку и на брюки. Михаил Степанович ходил, заложив руки за спину от своего кресла к окну, от окна — обратно к креслу. Когда ему надоело это занятие, он сел, аккуратно подтянув брюки, посидел немного, к чему-то прислушиваясь и кашляя.
Тут дверь открылась. Трое мужчин в одинаковых строгих и дорогих костюмах, с папками и кейсами, и четвертый, в богемной невообразимой мешанине, да еще и с длинными волосами и с небольшой шкатулкой в руках, — вошли в кабинет.
Сидевшие за столом, поднялись, все обменялись рукопожатиями.
— Где они? — сдавленно и торопливо спросил, прошедший первым, высокий и толстый мужчина. — Здесь?
— Сейчас увидим. Мы ничего не трогали без вас. Будем снимать отпечатки.
— Какие?
— Пальцев.
— Зачем?
— Чтобы не было никаких разногласий.
— Какие, к черту, разногласия. Где они, покажите!
— Значит — вскрывать?
— Да. Да. Конечно.
Хозяин кабинета протянул руку к спортивной сумке, взял ее за ремень и притянул к себе. Оглядев мужчин, стоявших вокруг, он медленно открыл молнию, достал кроссовки, повертел их в руках, ощупал, отложил, достал из стола складной нож, открыл его и, взяв одну кроссовку, с силой сделал надрез на подошве лезвием.
— Что это значит?
— Сейчас.
Михаил Степанович продолжил свою работу, разрезая подошву и иногда встряхивая кроссовку в руке.
— Да объясните наконец — что вы такое делаете?