Невестка. И поделом! Возьмите хотя бы нашего мальчика, ваша милость. (Шой Да.) Я не стану уже говорить о мешках.
Шой Да. Почему бы нет? Почему бы нет?
Невестка (богам). Шен Де дала нам пристанище, а он велел арестовать нас.
Шой Да. Вы воровали пироги!
Невестка. Можно подумать, что он заботился о булочнике! Он хотел захватить лавку.
Шой Да. Лавка не ночлежка. Вы думали только о себе!
Невестка. Нам некуда было деваться!
Шой Да. Вас было слишком много!
Ван. А эти? (Указывает на обоих стариков.) Они тоже думали только о себе?
Старик. Мы вложили наши сбережения в лавку Шен Де. Почему ты лишил нас нашей лавки?
Шой Да. Потому что моя кузина хотела помочь летать одному летчику. Я должен был раздобыть деньги!
Ван. Этого, может быть, хотела она, ты же искал выгоды! Одной лавки тебе было мало.
Шой Да. Плата за помещение оказалась слишком высокой!
Шин. Это я могу подтвердить.
Шой Да. А моя кузина ничего не смыслила в делах.
Шин. И это я могу подтвердить! Не говоря уже о том, что она была влюблена в летчика.
Шой Да. Разве она не имела права любить?
Ван. Конечно! Но ты заставлял ее выйти замуж за нелюбимого человека, за этого цирюльника!
Шой Да. Человек, которого она любила, оказался подлецом.
Ван. Этот? (Показывает на Суна.)
Сун (вскакивает). И потому, что он подлец, ты взял его в свою контору!
Шой Да. Чтоб исправить тебя! Чтоб исправить тебя!
Невестка. Чтоб сделать его понукальщиком!
Ван. А когда он исправился, разве ты не продал его вот этой? (Указывает на домовладелицу.) Она повсюду раструбила об этом!
Шой Да. Она только тогда соглашалась дать мне помещение, когда он гладил ее колени!
Домовладелица (оскорбленная). Ложь! Не смейте говорить мне о помещении! Никаких дел с вами, - убийца!
Сун (решительно). Ваша милость, я должен сказать кое-что в его пользу.
Невестка. Разумеется, должен. Ведь ты служишь у него.
Безработный. Такого свирепого понукальщика я еще не видывал. Он совсем осатанел.
Сун. Ваша милость, что бы там обвиняемый ни сделал из меня, он не убийца. За несколько минут до его ареста я слышал голос Шен Де из комнаты позади лавки.
Первый бог (быстро). Значит, она жива? Скажи нам точно, что ты слышал!
Сун (торжествующе). Плач, ваша милость, плач!
Третий бог. И ты ее узнал?
Сун. Безусловно. Разве я мог не узнать ее голос?
Господин Шу Фу. Да, ты достаточно часто заставлял ее плакать.
Сун. И все-таки я сделал ее счастливой. Но потом он (указывая на Шой Да) решил продать ее тебе.
Шой Да (Суну). Потому что ты ее не любил!
Ван. Нет, не потому. Ради денег!
Шой Да. Но для чего были нужны деньги? (Суну.) Ты требовал, чтобы она пожертвовала всеми своими друзьями, а цирюльник предложил свои дома и деньги, чтобы помочь беднякам. И для того, чтобы она могла делать добро, я должен был устроить ее помолвку с цирюльником.
Ван. Почему же ты не допустил ее делать добро, когда был подписан крупный чек? Почему ты послал друзей Шен Де в грязные парильни твоей фабрики, табачный король?
Шой Да. Это было сделано ради ребенка!
Столяр. А мои дети? Что ты сделал с моими детьми?
Шой Да молчит.
Ван. Теперь ты молчишь. Боги дали Шен Де лавку, как маленький источник добра. И она всегда старалась делать добро, а затем приходил ты и все уничтожал.
Шой Да (вне себя). Потому что иначе источник иссяк бы, дурак.
Шин. Это верно, ваша милость!
Ван. Что пользы в источнике, если из него нельзя черпать?
Шой Да. Добрые дела приносят разорение!
Ван (яростно). А злые дела приносят благополучие, да? Что ты сделал с доброй Шен Де, злой ты человек? Много ли добрых людей можно еще найти, мудрейшие? А она была добрая! Когда вон тот сломал мне руку, она обещала быть моим свидетелем. А сейчас я свидетельствую в ее пользу. Она была добрая, клянусь в этом. (Поднимает руку для присяги.)
Третий бог. Что у тебя с рукой, водонос? Она не сгибается.
Ван (показывает на Шой Да). И в этом виноват он, только он. Она хотела дать мне денег на лечение, но пришел он. Ты был ее смертельным врагом!
Шой Да. Я был ее единственным другом!
Все. Где она?
Шой Да. Уехала.
Ван. Куда?
Шой Да. Не скажу!
Все. Но почему она должна была уехать?
Шой Да (кричит). Потому что иначе вы бы ее растерзали!
Внезапно наступает тишина.
(Падает на стул.) Я больше не могу. Я хочу все открыть. Пусть очистят зал и останутся одни судьи, и я скажу.
Все. Он сознается! Он уличен!
Первый бог (ударяет молоточком по столу). Очистить зал!
Полицейский очищает зал.
Шин (смеется, уходя). Вот удивятся!
Шой Да. Ушли? Все? Я не могу больше молчать. Я узнал вас, мудрейшие!
Второй бог. Что ты сделал с нашим добрым человеком из Сычуани?
Шой Да. Позвольте же мне сознаться в ужасающей правде, ваш добрый человек - я! (Снимает маску и срывает одежду. Перед судом стоит Шен Де.)
Второй бог. Шен Де!
Шен Де. Да, это я. Шой Да и Шен Де - они оба - это я.
Ваш единодушный приказ
Быть хорошей и, однако, жить,
Как молния, рассек меня на две половины.
Не знаю почему, но я не могла
Быть одновременно доброй к себе и другим.
Помогать и себе и другим было слишком трудно.
Ах, ваш мир жесток! Слишком много нужды.
Слишком много отчаяния!
Протягиваешь руку бедняку, а он вырывает ее!
Помогаешь пропащему человеку - и пропадаешь
сам!
Кто не ест мяса - умирает. Как же я могла не
стать злой.
Откуда мне было взять все, что надо?
Только из самой себя.
А это значило - погибнуть.
Груз добрых намерений вгонял меня в землю,
Зато, когда я совершала несправедливость,
Я ела хорошее мясо и становилась сильной.
Наверно, есть какая-то фальшь в вашем мире.
Почему Зло в цене, а Добро в опале?
Ах, мне так хотелось счастья,
И к тому же было во мне тайное знанье,
Так как моя приемная мать купала меня в канаве.
От этого у меня зрение стало острее,
Но состраданье терзало меня.
Я видела нищету, и волчий гнев охватывал меня,