И. В. Сивцев дал обрядовое, согласно этикету крестьянской свадьбы, описание подношения чары гостю и дарения подарка.
Резкий укор Добрыни князю и княгине, по-видимому, перенесен из былины «Алеша и Тугарин», где аналогичную речь произносит Алеша Попович. Здесь укор Добрыни не оправдан предшествующим содержанием.
Для И. П. Сивцева также не актуален запрет жениться на жене крестового брата.
Тексты типа публикуемого записывались, помимо Кенозера, еще на Каргопольщине, на р. Онеге, в среднем течении, на р. Моше, правом притоке Онеги, и в двух пунктах Терского берега Белого моря.
65. Добрыня и Алеша. Печатается по тексту сборника: Гильфердинг, III, № 292. Записано в 1871 г. А. Ф. Гильфердингом от Харлама Андреевича Гусева из д. Заболотье на Кенозере.
Текст представляет собой развитие версии с мотивом Невежи. В нем снят зачин о Волге. Непонятного Невежу заменила сказочная баба Яга. Вместе с нею в былину вошел сюжет «Бой Добрыни с бабой Горынинкой (Латынгоркой)», встречающийся в составе различных былин. На Кенозере вместо бабы Горынинки (ср. Змей Горынич) в этом сюжете обычно фигурирует баба Яга.
Как и в северо-восточных вариантах Русского Севера, здесь Добрыня встречает калину и переодевается в его платье. Но тут роль вестника выполняет дядя Добрыни Илья Муромец.
Алогичен вставной эпизод, в котором Добрыня избивает оставшихся на свадьбе гостей (ст. 151—163). Так обычно описывается бой богатыря с вражеским войском в чистом поле. После этого эпизода отпадает необходимость в подношении Добрыне чары, но певец, естественно, не мог отказаться от традиционного продолжения.
66. Бой Добрыни. Добрыня и Алеша. Печатается по тексту сборника: Рыбников, II, № 193. Записано от калики из Красной Ляги Краснолядского погоста (Каргопольщина).
В этом тексте отражено иное развитие версии, нежели в сходных кенозерских. Здесь князь Владимир совсем пассивно воспринимает совет Ильи Муромца и почти приказание Алеши Поповича. Примечательно, что задача назначается по жребию, который мечут между собой богатыри. Эта форма назначения задачи представляется более ранней, чем форма совета богатыря, одобренного князем, или форма приказа князя.
Этому певцу также был неясен образ Невежи, и он отождествил его со змеем. Поэтому в былину вошел сюжет «Добрыня и змей». Алогичен эпизод, в котором Добрыня стрелой сбивает с Невежи голову.
Бой со змеем певец не стал растягивать во времени. Отсюда последующая мотивировка отлучки Добрыни (ст. 127—135) для того, чтобы выдержать срок в 12 лет. Певец тут не заметил, что срок в 12 лет никто не назначал Добрыне. Однако без этой мотивировки в продолжении былины, по его мнению, не было бы необходимости.
Формула «добром не идет...» (ст. 150—151) перенесена из былины «Иван Годинович».
В публикуемом тексте, как и во многих других, Настасью Микуличну венчают с Алешей Поповичем в церкви. Это — отражение обрядности крестьянской свадьбы, в ходе которой венчание всегда предшествовало заключительному свадебному пиру в доме жениха.
67. Старина о Добрыне Никитиче. Текст публикуется впервые. Архив кафедры фольклора МГУ, 1962, папка 4, тетрадь 38, № 131. Записано С. Никитиной летом 1962 г. в д. Спирово на р. Онеге (Плесецкий р-н Архангельской обл.) от Александры Васильевны Кожевниковой, 65 лет, неграмотной, которой помогала петь «старину» ее сестра Мария Васильевна Кожевникова, 70 лет, малограмотная. Переняла старину от матери. С 30-х годов сестры живут в Караганде и изредка приезжают в родную деревню.
Текст типичен для эпической традиции бассейна р. Онеги, однако в среднем течении реки подобная запись сделана впервые. Шероховатости текста объясняются забывчивостью певиц. Собирательница, к сожалению, не выяснила, какие женитьбы еще приписываются Алеше Поповичу (см. ст. 140).
68. Алеша Попович женится. Печатается по тексту сборника: Ончуков, № 95. Записано в 1902 г. Н. Е. Ончуковым от Прасковьи Ивановны Шевелевой, крестьянки д. Куя Пустозерской вол., на нижней Печоре. Собиратель сообщает, что она «совсем не поет старин и спела мне женитьбу Алеши после усиленной моей просьбы, спела, кажется, в первый раз в жизни, и потому очень плохо» (там же, стр. 389).
Однако текст П. И. Шевелевой — почти единственный среди печорских записей былины «Добрыня и Алеша», в котором не ощущается книжное влияние. Судя по родословной певицы, он, возможно, занесен с р. Мезени.
Обращает на себя внимание чрезвычайная, в стиле казачьих вариантов, краткость начальной части (ст. 1—11). Подобный лаконизм свойствен и ряду севернорусских записей.