В глазах Кристофера блеснули слезы боли. Он подумал, что сейчас сломает себе запястье.
- Получаю мою зарплату.’
- ‘Ты опять воруешь у меня? Они принадлежат мне.’
- ‘Вы сказали - четыре рупии в неделю.’
- ‘Ты записался ко мне в ученики. Это значит, что все твое жалованье достанется мне. Кроуфорд отпустил запястье Кристофера, и тот, спотыкаясь, попятился назад, к группе наблюдавших за ним матросов. Никто его не поймал; он тяжело приземлился на палубу. Кроуфорд смахнул монеты со стола и положил их обратно в коробку. Он захлопнул ее и встал, дергая рукой за нож на поясе.
- ‘Я достаточно ясно выразился?’
Кристофер лежал на палубе, схватившись за запястье. Его охватила ненависть - все, чего он хотел, - это вонзить нож в живот Крофорда и увидеть, как тот истекает кровью на палубе. Он чувствовал, что вся команда смотрит на него, наслаждаясь его унижением, и ненавидел их тоже.
Он заставил себя выпрямиться, не обращая внимания на боль, пронзившую его запястье, и повернулся лицом к Кроуфорду. Мастер удивился, увидев его стоящим.
- ‘Я понимаю, - хрипло сказал Кристофер. Он не доверял себе, чтобы сказать больше.
Кроуфорд хотел было снова спровоцировать его, но что-то заставило его остановиться. Даже за те несколько недель, что они провели в плавании, Кристофер сильно изменился по сравнению с тем неопытным юнцом, который поднялся на борт в Бомбее. Его плечи расширились, а руки стали толще. Он уже не так сильно сутулился. Но именно в его лице разница была наиболее очевидна. Жестче и тверже, с черными глазами, которые выбивали из колеи своим напряженным взглядом. Хотя Кроуфорд никогда бы в этом не признался, они его пугали.
Он отвернулся. - Спустите шлюпки, - приказал он. - ‘Мы отправляемся на берег. Только не ты, - рявкнул он на Кристофера. - ‘Ты остаетешься на борту, чтобы нести вахту на якоре. Если что-нибудь случится с моим кораблем, пока меня не будет, я прибью тебя гвоздями к верхней мачте и отдам воронам. Понимаешь?’
Кристофер заметил, что Данеш бросил на него сочувственный взгляд. Никто из остальных даже не взглянул в его сторону. Кристофер мог только наблюдать, как они забираются в баркас и гребут к берегу. Данеш тоже пошел. Группа женщин ждала их на пляже, чтобы поприветствовать, таща каждого мужчину к ближайшему пунш-хаусу. Какое бы жалованье они ни получили, к утру оно уйдет. Но Кристофера это не утешало.
Он устроился в тени навеса, обстругивая ножом кусок дерева. Корабль был в его полном распоряжении, и он наслаждался одиночеством. Всю свою жизнь он был одинок, единственный ребенок, которому запрещалось общаться с другими детьми в поселении, потому что его отец считал их неполноценными. Из тех немногих, с кем он подружился, большинство умерли или вернулись в Англию. Его мать не выходила из своей комнаты, опасаясь вызвать гнев отца. Он привык к одиночеству.
Но теперь он понял, что таким образом никогда не заработает свое состояние. Даже если он переживет издевательства Кроуфорда, пройдут годы, прежде чем у него будет достаточно денег, чтобы купить себе новый дешевый костюм. Он не мог просить Руфь ждать так долго.
Был еще один урок, который он получил от своего отца. Сидя в Губернаторском доме, тихий и незаметный, он наблюдал, как люди приходят и уходят из кабинета его отца. В безмолвном доме продолжались разговоры. Он слышал, как люди оскорбляли его отца в выражениях, которые он даже представить себе не мог, и выходили из кабинета с высоко поднятой головой, уверенные, что одержали победу. И он видел тех же самых людей неделями или месяцами позже, садящихся на корабли в Англию в нищете или позоре, сломленных людей, потерявших все. Одного даже взяли на борт в кандалах, и все за то, что он был обнаружен в противоестественном акте с мальчиком-барабанщиком сипаев.
Никогда не забывать. Никогда не прощать. И отомстить тогда, когда это больше всего повредит вашему врагу. Он открыл для себя новую аксиому.
Он размышлял об этом до тех пор, пока не село солнце и земля не исчезла. Огни в гавани ярко горели в темноте.
Он зажег корабельные фонари на носу и корме и проверил якорный трос. Он пошел на камбуз и налил себе похлебки из котелка, оставленного поваром. Порывшись на складе, он нашел бутылку арака, местного ликера. Он проглотил три или четыре глотка, наслаждаясь огненным вкусом. Это придало ему смелости.
- ‘Я сбежал от отца не для того, чтобы служить другому тирану, - пробормотал он себе под нос. Он проскользнул через люк на нижнюю палубу. Большая часть груза "Джозефа" состояла из насыпных грузов, тюков с тканью и мешков с рисом, слишком больших для его целей. Он пошарил вокруг, пока не почувствовал гладкий блеск свертка из шелка. Это было бы неплохо.