Он получил еще несколько писем от неизвестной ему Ирины Керк, но, как и прежде, все их повыбрасывал. Кто бы она ни была, размышлял он, с военно-морским флотом она наверняка не связана. Если хочет, пусть изложит в письме свое дело. Так он хотя бы узнает, что ей надо.
А ей что-то было надо. Это очевидно. Быть может, она вдова морского офицера, прознавшая, что он тоже вдовец, и решила подыскать себе нового мужа. В прошлом он получил несколько таких писем.
Да, кто бы ни была эта Ирина Керк, ему это все неинтересно. Он не любопытен.
Последняя работа, вынуждавшая его постоянно курсировать между Флоридой и Вашингтоном, была в компании, занимавшейся проблемой тяжелых песков. Когда она ему надоела, он ушел и переехал в Вирджиния-Бич, штат Вирджиния, где жил его сын, отставной морской капитан Хью Джон Тэйт[2].
В Вирджиния-Бич Джек получил письмо от своего друга Трэвиса Флетчера, который вел в Индии дела Фонда Лоуэлла Томаса, занимаясь размещением беженцев из Тибета. Флетчер счел Джексона подходящей кандидатурой и предложил Джеку заменить его на этом посту. Флетчер писал:
Эта работа не сулит тебе больших денег, но ты будешь выполнять крайне важную, на мой взгляд, миссию. У тебя будет номер с кондиционером в гостинице в Дели, конторы в Гонконге и в Афганистане. Однако большую часть времени тебе придется проводить в горах.
Поглядев на карту, Джек понял, что горы — это Гималаи. Он поразмышлял над сделанным ему предложением и подумал: «А почему бы и нет?» Жизнь в Вирджиния-Бич успела ему наскучить, там он немного встряхнется. Он написал Флетчеру, что предложение это кажется ему интересным.
Но незадолго до того, как принять окончательное решение, он познакомился с Хейзл Калли, вдовой, которая занималась строительством домов на принадлежащих ей землях. Крошечного росточка, чуть больше полутора метров, с огненно-рыжими волосами — такова была Хейзл, которую все любовно называли Хейзи.
Джек стал часто встречаться с Хейзи, и теперь предложение Флетчера представилось ему в несколько ином свете. Он проявил к нему интерес, потому что жизнь его была пуста. Поскольку она больше не казалась такой уж пустой, работа в Индии потеряла свою привлекательность.
ВИКТОРИЯ
Жить с мамулей было чудо как хорошо. Летом, когда мне пошел тринадцатый год, я поехала с ней на Украину, где шли съемки ее фильма. Не могу утверждать, что я уже тогда решила стать актрисой, но мне очень нравилось бывать вместе с ней на съемочной площадке, хотя очень скоро часами сидеть на одном месте показалось мне занятием весьма утомительным.
Мне гораздо больше нравилось убегать на улицу и играть с мальчишками. Не знаю почему, но девчонки и их игры меня нисколько не занимали. Грубые, неотесанные мальчишки нравились мне куда больше.
В то лето я стала взрослой. По счастью, это произошло дома. Я больше смутилась, чем испугалась, но когда рассказала об этом мамуле, она только рассмеялась и, обняв меня, объяснила, что все это абсолютно нормально.
И хотя мамуля не готовила меня к этому событию, она отлично справилась с ситуацией. Она даже рассказала мне немного о сексе, конечно не все, но вполне достаточно. Как бы то ни было, тогда ее слова не вызвали у меня особого интереса, может быть, потому, что я была в ту пору чрезмерно замкнутой и одинокой.
Не помню, как относилась к этому мамуля. Сама она была необычайно общительна. Всегда ее вспоминаю в окружении людей. Где бы мы ни жили, к нам всегда приходили бесконечные гости. Я уходила спать, а они допоздна засиживались за беседой. Часто я засыпала под их смех и разговоры, смысла которых не понимала.
Но кое-какие обрывки я улавливала, и они нередко ставили меня в тупик.
Вспоминаю одну женщину, которая пришла к нам в гости.
— Виктория? Не очень-то распространенное имя в России, — сказала она мамуле.
А другая гостья, потрепав меня по щеке, добавила:
— Она обещает стать очень хорошенькой, вот только совсем не похожа на русскую девочку. — И обе засмеялись.
Когда мне исполнилось лет четырнадцать или пятнадцать, я напрямик спросила мамулю:
— Это правда, что мой папа был летчиком и погиб во время войны?
Она удивленно посмотрела на меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что не могу понять: я родилась в январе сорок шестого года, а война кончилась в мае сорок пятого. Чтобы родить ребенка, тебе надо было быть беременной девять месяцев. Выходит, мой папа должен был погибнуть в самом конце войны. Может быть, в самый последний день. Так?
Мамуля улыбнулась.
— Я смотрю, ты стала совсем взрослая, Вика. Наверно, пришло время для взрослого разговора.
2
При крещении Хью Джон Тэйт получил имя Хью Джон Спанн, Он был сыном Хелен Спанн, второй жены Джексона Тэйта. Восхищение отчимом и его морской карьерой побудило Хью взять фамилию Джека. Со временем Джек усыновил его.
Ни Ирина Керк, ни Джексон Тэйт так и не смогли вспомнить имени мужчины, работавшего в американском посольстве, и имена человека из Южной Каролины.