– А вдруг нет? Вдруг в азраи они не увидят угрозы? Мы же не какие-то инопланетяне.
– Ага, встретят с распростертыми объятиями и … перебьют друг друга, споря, где именно хвостатым монстрам место: на столе в качестве блюда, в колбах ученных, на костре для нечисти или полигонах военных, – «согласился» Ивран. – Нет, отдельные миролюбивые индивиды на суше есть, но тех, кто будет против, испугается или пожелает нас использовать для обогащения, будет всегда намного больше. И эти противники будут активней и агрессивней. Поверь мне, я проверял, – Ольга, собиравшаяся возразить, случайно снова «увидела» кусочек воспоминаний собеседника. Увидела и содрогнулась. В этих воспоминаниях было слишком много крови и ни одного намека на дружбу. Спрашивать, что это было и когда, желание внезапно пропало. Страшно. И зачем ей эта прогрессирующая способность не только слышать мысли, но еще и картинки видеть? Бр-р. Заберите кто-нибудь. Ивран только криво улыбнулся, однако ни единым словом не прокомментировал свои воспоминания.
– А куда именно мы плывет, дядя? – решила девушка сменить тему.
–На остров Нантакет.
–Там держат Тамаза?
–Нет. Но там есть аэропорт и человек, который мне поможет вписаться в систему и найти выход на тех, кто поможет.
–Человек? Не азраи?
–Да. Потомок одного моего друга-китобоя.
–Ты и друг-китобой? Серьезно? – округлились от удивления глаза у племянницы.
–Я не говорил, что все люди сволочи, – пожал плечами Ивран. – Одни с рождения имеют правильную систему ценностей, другие – получают урок от жизни, который кардинально влияет на всю их дальнейшую судьбу. Мой друг со вторых. Китобоем он был недолго, около года. Да того, как его жизнь спас полосатик.
– Это как?
– Том родился на острове Нантакен, который в 1810 году уже был центром китобойного промысла. Отец был гарпунером, мать типичной островитянкой, которая рассматривала предложения только тех мужчин, которые убили хоть одного кита. Потому Том рос в семье, где на ночь детям рассказывали сказки о убийстве китов и достижениях морских охотников. З детства его мечты крутились вокруг желания стать гарпунером, а потом капитаном китобойного судна и жить на Оранж-стрит, посматривая в окно на свой корабль.
Отец Тома погиб в море, когда мальчику было лет шесть, мать – умерла еще через год. Воспитывали мальца дедушка с бабушкой и улица. Он, как и большинство его сверсников, с детства разговаривал на морском жаргоне, знал устройство корабля, лазил по реям как обезьяна и был уверен в собственном предназначении. В четырнадцать лет его приняли юнгой на одно из суден. Но выйдя в море, Том был неприятно удивлен реалиями, которые оказались далекими от прекрасных мечтаний и собственного представления о жизни в кубрике. А потом, спустя несколько месяцев плавания, они убили первого кита. Парень был поражен увиденным, потому как, оказывается, был морально не готов к убийству, так как тренироваться было не на чем. В те времена на острове уже из дичи жили только крысы. Возможно со временем он бы привык и стал как все, но судьба решила утонченно пошутить.
В один из ночных штормов около мыса Горн, юнгу смыло с палубы и унесло от корабля. Его не нашли, и потому утро он встретил наедине с океаном. Мальчишка уже попрощался с жизнью, но неожиданную жертву Судьбы подобрал кит. Когда его, уже бессознательного, принес ко мне полосатик, я был, мягко говоря, удивлен. Но пришлось оказать первую помощь и организовать спасение. Прозрачный намек дружественного народа я не рискнул игнорировать. Ты бы видела, какую я смастерил конструкцию из двух случайных досок, чтобы доставить этого юнца к ближайшему кораблю!