§§§
Яхта уже две недели дрейфовала на границе Саргассова моря, потому Хелен имела достаточно времени не только для работы, но и для наслаждения невероятными пейзажами и световыми шоу, в которое превращалось небо каждое утро и вечер. Сначала женщине было не до Андре, и она искренне радовалась, что мужчина занят своими делами. Но с течением времени и относительной однообразностью окружающего пейзажа, ее творческий запал иссякал и Хелен начала уделять больше внимания тому, что ее окружало. Заинтересовано осматриваться, наблюдать за всем и, естественно, за своим другом.
Ее спутник проводил много времени со своей аппаратурой не только днем, но и ночью. Он был в работе настолько, что даже принесенный бутерброд (молодая женщина последнее время уже махнула рукой на попытки заманить его за стол) замечал далеко не сразу. А когда замечал, так удивлялся! Иногда, наблюдая за его манипуляциями с техникой, Хелен казалось, что мужчина не только отслеживает перемещение животного, но и отправляет ему сообщения! И не маленькие. Создавалось впечатление, словно Андре диктует этому несчастному полосатику Сиббалда произведения Александра Дюма! Знакомит кита с шедеврами мировой литературы? Веселая идея. Хотя, Андре такой, что вполне способен на подобное. Но надоедать другу вопросами, когда тот сосредоточен на работе, женщина не пыталась, потому как по себе знала, насколько это раздражает.
А потом в одну из ночей Хелен проснулась от того, что в ее иллюминатор светил яркий свет. Спросонку удивившись, что уже день, она бросила взгляд на часы – два часа ночи. Да и свет странный. Не похож на солнечный, слепяще-серебристый, он почему-то пугал. Женщина невольно вжалась в переборку возле койки и почему то не к месту вспомнила шутки одного партнера Андре. Тот импозантный мужчина на Мальте, заскочив в гости, пошутил, что они, наверное, изучают очень опасных морских существ, раз их яхта имеет свинцовые переборки и вообще экипирована так, что способна сохранить своих собственников даже от взрыва над Хиросимой. Андре тогда отшутился готовностью предыдущих собственников лодки к атомной войне. Тогда это казалось смешным…
Хелен хотела встать, чтобы выглянуть в иллюминатор, как неожиданно поняла, что просто не может. Ее словно парализовало. Она не могла пошевелить даже пальцем! Женщина хотела закричать, убежать да хоть застонать от дикого животного страха, который внезапно навалился как лавина, не давая возможности даже вдохнуть. Хотела – но не могла. Было стойкое ощущение, что рядом находится или происходит, что-то опасное и это что-то может в любой момент обернуться бедой. Страшной. А потом прозвучал девичий крик. Протяжной, надрывный, наполненный сумасшедшей болью. Словно предсмертный.
Хелен уже мысленно прощалась с жизнью, и просила прощение у родителей за неоправданные надежды, когда постепенно начало темнеть. Через некоторое время свет погас и молодую женщину, как говорится «отпустило». Насквозь мокрая от пота, она просто сползла на пол, пытаясь угомонить бешеный стук сердца. А более-менее придя в себя, Хелен вспомнила, что на палубе оставался вечером Андре! Она как была в короткой ночной рубахе, так и выскочила в панике наверх.
Андрей сидел на палубе, опираясь на борт яхты. Мужчина был бледен, утомлен и, словно за спасительный круг, держался за свой маленький серебристый медальон в форме акульего зуба, который висел у него на шее на кожаном шнурке. Точнее за остатки медальона, потому как от «зуба» остался только кусок основы, по краям которой иногда проскакивали маленькие искры, как между поврежденными проводами какого-то устройства.
– Андре, я видела свет… – произнесла перепугано Хелен, но ответом ей было молчание, – Андре? – Молодая женщина подошла ближе.
– Да? – он медленно, как смертельно уставший человек, повернул голову. В скудном свете палубного фонаря женщина заметила, что у ее друга есть морщины вокруг глаз. Он внезапно показался старше лет на десять, если не двадцать.