«Ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей. И вражду положу между тобою и между женою».
Бедные змеи.
Я находила обработанные камни и наконечники с отломанными основаниями и вдруг наткнулась на глиняный осколок размером с пол-ладони. Наружная сторона была покрыта незатейливым рисунком, внутреннюю разгладили умелые руки, превратившиеся в прах две тысячи лет назад. Достаточно ли было неведомому гончару примитивной простоты собственных творений? Если бы эта женщина узнала, что после смерти единственной памятью о ее мимолетном присутствии на земле останутся несколько квадратных дюймов светло-коричневой обожженной глины, какие бы чувства она испытала?
«Подобно тому, как искры летят вверх, человек рождается для борьбы».
Я мысленно представила себе эту индейскую женщину, сидящую перед костром холодными осенними вечерами. Наблюдала ли она за тем, как красные и золотистые искры поднимаются вверх, растворяясь среди звезд, и при этом ее сознание разлеталось по всему необъятному космосу? Как хорошо знать и непоколебимо верить в то, что бог — какой бы то ни было сотворил вселенную и все что в ней есть, отгораживаясь от окружающего мрака; и тем не менее никуда не деться от тихого голоска мальчика, сказавшего, что король голый: «А кто же, в таком случае, сотворил бога?».
И что такое вселенная, если… подождите, подождите, подождите! На земле лежал великолепно обработанный наконечник. Затаив дыхание, я нагнулась и подобрала его. Восхитительно! Основание цело, края не отколоты. Прекрасно сохранившийся наконечник выглядел точно так, как и тогда, когда он вышел из рук своего творца, за две тысячи лет до первых пирамид.
Смахнув песчинки, облепившие этот подарок из далекого прошлого, я вдруг поймала себя на том, что тихо насвистываю мотив «Это я, это я, это я, господи, жду молитвы», но только в современной обработке.
Ну да ладно, на этот раз победу одержал Лютер Паркер. И кто бы не завершит срок Перри Бирда, через два года это место все равно освободится. В первой гонке я многому научилась, так что в следующий раз… Меня привлекла целая россыпь каменных наконечников.
Я увидела облако пыли, поднятое колесами, до того, как услышала шум пикапа. С самого начала меня не покидала мысль, как долго мне придется ждать. Хотя я никого не видела, я прекрасно понимала, что меня уже давно заметили на этом пустынном уединенном поле.
Когда видавший виды красный «шевроле» папы добрался по объездной дороге до края поля, я уже ждала его у конца борозд, там, где обработанная земля переходит в прибрежные заросли. Подъехав ко мне, папа опустил стекло.
— Если мое общество тебе мешает, я вернусь домой. Но Мейди подумала, что ты не откажешься от обеда.
Кивком головы он указал на картонную коробку на сиденье, прикрытую голубым одеялом.
— Она положила достаточно для двоих? — спросила я, прекрасно понимая, кто в действительности позаботился обо мне.
— Надеюсь.
Папа заглушил двигатель, протянул мне банку с крепким подслащенным чаем со льдом, и мы направились по тропинке к большой плоской скале у самой воды. Нависшие деревья скрывали солнце, но на бурой воде плясали зайчики. Мы расстелили одеяло и я достала из коробки блюдо с зажаренными до хрустящей корочки цыплятами, салатом из шпината и яйцами со специями. Пирожки, выпеченные Мейди, еще хранили жар духовки.
Усевшись на одеяло, мы стали есть из бумажных тарелок. Я показала отцу наконечник и осколок горшка. Мы поговорили о кострах и индейцах, о семье и арендаторах, и наконец отец спросил:
— Значит, с тобой все в порядке?
Я взяла заскорузлую, мозолистую руку отца.
— Да, папа.
— Эти вороны тебя здорово потрепали, да, девочка? Ты до сих пор жалеешь, что не одержала победу?
— Да, — честно призналась я. — Ничего смертельного не произошло, и все же мне тяжело.
— Знаешь что, дочка? Ты так и не рассказала мне, с чего вдруг решила участвовать в гонке.
Набрав камешков, я стала бросать их в ручей.
— А ты не спрашивал.
— Вот сейчас спрашиваю.
И я рассказала ему о том, что пронеслось у меня в голове в тот дождливый январский день, когда чернокожий сантехник был обвинен в пьянстве за рулем и Перри Бирд подло обрушил на него всю тяжесть закона.
— А ты бы отпустила его с миром?
— Нет, сэр. Он действительно сел за руль выпивший; он действительно отказался пройти тест на алкоголь, какими бы ни были его причины. Это является нарушением закона, а закон защищает здоровье и жизнь людей. Но правосудие можно сочетать с милосердием. Наверное, достаточно было бы одной ночи в тюрьме, чтобы все хорошенько обдумать, но только в выходные, когда это не мешало бы работе. Вместо того чтобы полностью лишать Гилкрайста прав на целый год, я бы только запретила ему пользоваться машиной не по работе. Как сантехник может заниматься своим ремеслом, если он не имеет возможности приезжать на дом к клиентам? Наказание должно сдерживать провинившегося от повторного проступка, а не ломать его дух. И оно не должно зависеть от цвета его кожи, пола или общественного положения.