Это Юсуф-хан понимал — как и то, что Гордон хитростью вынуждает его к поединку. Однако ответить уловкой на уловку он уже не мог: дикая, безумная ярость затмила разум хана. Он забыл о том, что на холмах могут прятаться помощники Аль-Борака, и желал лишь одного — собственными зубами вырвать черные, полные презрительной насмешки глаза своего врага.
— Будь ты проклят! — взревел туркмен, выхватывая саблю. — Я убью тебя, как собаку!
Он пришпорил коня, и его плащ вздулся за плечами, как крылья. Разбойники поспешно расступились, освобождая место для поединка. Лишь сам Гордон по-прежнему оставался спокоен и невозмутим и лишь похлопывал по холке своего встревоженного скакуна.
Юсуф-хан являл собой поистине великолепное зрелище. Казалось, он слился со своим могучим скакуном. Гордон мысленно похвалил себя за то, что дал коню отдохнуть и попастись. Противники закружили вокруг невидимой оси, обмениваясь стремительными выпадами, в воздухе стоял несмолкаемый звон стали. Это была бешеная схватка двух кентавров, которые сошлись в ритуальном поединке-танце под смертоносную чечетку сабельных ударов.
— Собака! — дико вопил Юсуф-хан, выкатив налитые кровью глаза, словно одержимый демоном. — Я вывешу твою поганую голову на шесте моего шатра, чтобы все видели… а-а-а!
Из сотни столпившихся людей едва ли дюжине удалось увидеть, как взметнулся клинок Гордона. Но все видели, как сабля опустилась на голову хана, и услышали тошнотворный хруст его черепа, оборвавший предсмертный вопль. Конь испуганно заржал и взвился на дыбы, сбросив на землю своего мертвого, залитого кровью седока.
Ответом было лишь глухое рычание — без злобы, без радости. Гордон кружил по крошечному ристалищу. Он взмахнул саблей, точно священник кропилом, и капли брызнули на лица зрителей.
— Юсуф-хан мертв! — крикнул Гордон. — Кто хочет смыть его позор и продолжить поединок?
Туркмены окончательно смешались. После того, как непобедимый Аль-Борак разделался с их предводителем, ожидать можно было чего угодно. Они еще переглядывались, не в силах произнести ни слова, когда Гордон сунул саблю обратно в ножны и улыбнулся. Инцидент был исчерпан.
— Ну, а теперь… кто поедет со мной за богатством, какого вы и во сне не видели?
В глазах разбойников на мгновение вспыхнула жадность… которая тут же сменилась недоверием.
— Что за богатство? Покажи его нам, пока мы тебя не прикончили!
Гордон спешился, сунул поводья в руки ближайшему всаднику, оторопевшему от такой наглости, а сам решительно шагнул к котлу с мясом, источающему восхитительный аромат, и ловко подцепил ножом обрезок баранины. Уже почти сутки у него во рту не было ни крошки, и сейчас, когда обстановка немного разрядилась, он не мог упустить случай утолить голод… благо следующий мог представиться очень нескоро.
— Вы хотите, чтобы я показал вам звезды при свете дня? — спросил он, выуживая новый кусок. — Видите — небо синее, хотя звезды никуда не исчезли… — он прервался, чтобы закинуть кусок в рот, прожевать и проглотить. — Но как только наступит ночь, вы увидите их, надо просто дождаться благоприятного момента. Если бы сокровище было у меня, — разве я пришел бы к вам и предложил бы разделить его? Вы не можете найти его без меня, я не могу захватить его без вас. Поодиночке нам не справиться.
— Он врет! — воскликнул вдруг туркмен, которого остальные называли Узун-бек. — Убьем его, а потом возьмем караван, пока он не ушел далеко.
— А кто будет вашим ханом? — с усмешкой спросил Гордон.
Разбойники начали переглядываться, обмениваясь короткими фразами. Кое-кто из них уже прочил себя в предводители и теперь с тревогой высматривал соперников. Потом кто-то уставился на Гордона, который безмятежно лакомился мясом, — через минуту после того, как убил в поединке одного из самых грозных головорезов Востока.
Однако этот беззаботный вид вряд ли мог ввести кого-нибудь в заблуждение. Так стрела-змея неподвижно висит на дереве, обвившись вокруг ветки и греясь в лучах солнца, — и вдруг молниеносным броском атакует врага. Навалившись скопом, они могли справиться с Аль-Бораком, но это могло стоить жизни многим. Никто не хотел открывать этот страшный список.
И страх был не единственным, что останавливало разбойников. Гордон успел разбудить в них алчность и любопытство. Нет, вряд ли Аль-Борак стал бы рисковать жизнью и в одиночку пробираться к ним в лагерь только ради того, чтобы убить Юсуф-хана. Либо он привел с собой подкрепление, либо говорит правду. Большинство склонялось к последнему. Кроме того, сейчас они доверяли друг другу ненамного больше, чем этому чужаку, который явно метил на место предводителя.