— Вы мне льстите, миледи, — ответила я, заставив себя говорить спокойно и уверенно, надеясь, что я не покраснела на глазах у всех. — Я видела портрет моей бабушки. Она была намного привлекательнее меня. — Мне удалось взять себя в руки, и я продолжала уже гораздо увереннее: — Королева Дамия всех затмевает красотой.
Уголок ее рта чуть дернулся, от удовольствия или смущения — не знаю. Впрочем, мой ответ заставил ее переменить тему разговора.
— Миледи, — мягко проговорила Дамия, — с моей стороны, дурной тон обсуждать дела Трех Королевств в такой праздничный день, но нужды подданных заставляют меня забыть о манерах. Новый Император должен непременно пересмотреть систему цен на лоданское дерево относительно стоимости руды и драгоценных камней Набала и продуктов питания, поставляемых Ганной. В особенности, когда речь идет о красном дереве — у нас его совсем немного, а становится все меньше и меньше. Цены на него должны быть повышены, иначе нас ждет нищета.
Понять, о чем она говорит, стоило мне немалых усилий. Дамия была готова к любому исходу испытания. Если я взойду на Трон, она с милой улыбкой заявит: «Давайте обсудим цены на красное дерево, миледи». В то же самое время она давала понять всем, кто ее слышал, что следующим правителем Империи будет сама королева Дамия.
Вести с ней подобные разговоры было мне не под силу. Чтобы избежать продолжения, а с другой стороны, не показать, что ей удалось меня смутить, я рассмеялась. Лично мне собственный смех показался каким-то неуверенным. Впрочем, для всех остальных он прозвучал вполне естественно.
— Конечно же, вы шутите, миледи. Народу Додана нищета не грозит, вы всегда сможете продать ваши драгоценности, чтобы прийти ему на помощь.
Среди собравшихся кто-то вскрикнул, кто-то захихикал; я услышала удивленный шепот и одобрительные комментарии.
У меня не было ощущения, что я одержала победу. Отвернувшись от королевы, я увидела лицо мага Скура. Он ухмылялся так, точно мое поражение было делом решенным.
Надо отдать должное Райзелю, который лишил правительницу Додана возможности ответить на мои слова. Он сделал едва заметный жест, который мгновенно поняли слуги, и в зале прозвучал сигнал гонга.
— Дамы и господа, — сказал он совершенно спокойно, как будто и не подозревал о страстях, бушевавших вокруг, — друзья, приступим к пиру. Дочь Императора-Феникса просит всех к столу.
С непроницаемым лицом он предложил мне руку и повел в пиршественный зал. Я вцепилась в его локоть сильнее, чем собиралась. Когда мы вошли в коридор, соединявший бальный зал с трапезной, Райзель тихонько прошептал:
— Пока все идет хорошо. Могу побиться об заклад, что даже гордая королева Дамия несколько озадачена. Постарайся не допускать ошибок.
Возможно, мне не следовало ему доверять. Но ведь он был моим другом, и я была благодарна ему за это. В ответ я шепнула:
— Райзель, не оставляй меня наедине с этими хищниками.
— Таков обычай, — ответил он, не поворачивая головы. — А я буду услаждать магов, пока пируют их господа. Не забудь, у тебя хороший аппетит. Они не должны увидеть, что ты потеряла его от страха. — Несколько мгновений спустя он добавил: — Может быть, мне удастся выяснить, что заставило Кашона пойти на службу к королю Тоуну.
Пришлось удовлетвориться этим.
У двери, ведущей в пиршественный зал Императоров, он отпустил мою руку. Я вошла одна, впереди всех гостей.
В зале горело множество свечей, было тепло, играла музыка и витали соблазнительные ароматы. В огромных каминах весело потрескивал огонь, его разожгли вовсе не потому, что в этом была какая-то необходимость, просто танцующее пламя создавало уют и поднимало настроение. На столах, накрытых роскошными скатертями из дамаста и сервированных великолепной посудой, мерцали бесконечные ряды канделябров. В углу расположился оркестр, музыканты негромко наигрывали какую-то веселую мелодию. Свечи, напитанные благовониями, превращали каждый вдох в изощренное наслаждение. Однако сегодня все это не радовало меня и не наполняло душу миром и покоем. По традиции маг Райзель не должен был присутствовать на этом пиру; и точно так же, по традиции, я буду сидеть одна, за отдельным столом, накрытым только для меня. Длинные столы выстроились полукругом; мой поставили на низкой платформе у всех на виду, так, чтобы каждый присутствующий в зале мог разглядывать меня во время пира.
«Варварский обычай», — мрачно подумала я. И тем не менее я понимала, для чего он нужен. Всегда лучше — так учил меня отец — править, будучи уверенной в себе, чем полагаться на демонстрацию силы. Я покажу своим врагам, что не боюсь их и могу спокойно есть, когда они пронзают меня взглядами.