– Хорошо. Играйся, ищи ответы. Пока будем действовать по намеченному плану. Но у меня несколько условий. – Принц отпил из своего бокала, подождав, пока Ремвид полностью обратит на него свое внимание и перестанет преследовать взглядом новую знакомую. – Первое, девчонка не должна пострадать, пока ее вина не будет доказана. Ты ведь заметил ее непростые отношения с наследниками. И второе, сделай что-нибудь со своим желанием. Мне нужно, чтобы в поездке ты был хладнокровным хищником, а не пылающим страстью болваном. В конечном итоге, если хочешь ее, не мне тебе рассказывать, как обольстить чужую фаворитку.
–Боюсь, Владлен, все не так просто. Я хочу именно ее, но девчонка все время строит из себя неприступную крепость. Не будь она фавориткой кронпринца, я подумал бы, что она девственница.
В ответ на такое заявление принц недоверчиво уставился на друга, а после громко рассмеялся. Впервые на его памяти Ремвиду дали отпор. Самому завидному холостяку Рейтрилии (после Владлена, конечно).
– Могу пожелать лишь удачной охоты, Рей, – похлопал принц друга по плечу и, развернувшись, направился прочь, бросив напоследок, – Кстати, и вправду интересно, как ей удалось скрыть дар, если она действительно любовница кронпринца.
1.8
Давно Лия не вспоминала отца. Точнее, давно никто не осмеливался напоминать об отце. Но то ли с появлением странно пугающего и в то же время будоражащего кровь мага, то ли из-за неминуемого путешествия, воспоминания начали все чаще возвращаться к девушке.
Как будто не было пяти лет, проведенных в стенах королевского дворца. Лия вновь была маленькой девочкой в старом замке ее отца. Как сейчас она помнила снующую прислугу и ни с чем не сравнимую ненависть в их глазах. Они звали ее леди, но для всех ребенок был хуже бастарда. Ребенок мага... Лия узнала правду своего рождения слишком рано и, в слезах прибежав к брату, была лишь осмеяна. К отцу она не пошла, вместо того попыталась сбежать. Да не тут-то было. Предала служанка, казалось бы, единственный искренний человек. Девка провела ребенка за границу замка, а после сдала помощникам, которые крепкими веревками связали добычу и понесли в лес. В лесу собралась добрая половина замковой прислуги. Высокий черный помост с толстым деревянным штырем не оставлял пространства для фантазии: от ведьмовства очистит лишь огонь.
Лия потеряла нить, связывающую ее с миром в момент, когда толстая повариха зажгла первые тюки хвороста. В памяти остались лишь странные, сотканные из золота силуэты с огненными мечами наперевес и крики, полные боли и мольбы. Но призрачные силуэты никого не пощадили, развеялись, как только последняя жертва пала на землю. Она также не помнила, как на поляне появился отец с братом, ровно как и почему огонь угас столь стремительно.
Зато слова отца она не забыла бы никогда. Она обещала никогда не быть слабой.
– Лия, посмотри на меня. – Отец отвел детей подальше от места расправы и, присев на корточки, заговорил с дочерью. – Никто в мире не хочет быть слабым. Оно само так получается, когда каждый пытается ослабить друг друга. Не позволяй ослабить себя, дочь. Пускай в тебе не течет крови моих предков, ты Нарвская. Никогда не забывай, что быть Нарвской – это быть сильной духом, храбро ступать по своему пути принимая все испытания с высоко поднятой головой. Бить Нарвской - значит быть верной долгу ровно до того момента, пока считаешь дело правым. Но не забывай, ошибки – они так же важны, и нет ничего постыдного, если однажды ты приняла неверное решение. Помни, любой промах – это всего лишь опыт. Неси эту фамилию с честью, дочь. Дамир, – обратился он к сыну, – иди сюда.
Мальчик подошел, отпустив взгляд. Если бы не тьма леса, Лия заметила бы красноту лица. Но только позже она узнала, что брат почти сразу направился к отцу с радостными вестями, мол сестра все знает, и теперь можно ее выставить. А отец наказал его за недостойные слова. Но сейчас Лия видела лишь силуэты.
– Дамир, ты должен поклясться, что никто никогда не узнает о произошедшем.
– Да отец.
- Клянись кровью. Клятва на крови сродни магии, только эта сила обращена к древними забытым богам. И хоть храмы этих богов давно разрушены, но они слышат все клятвы. Нарушившего обет настигает кара, по сравнению с которой смерть стала бы пощадой. Ужас от осознания накрыл мгновенно, но вместо того, чтобы отступиться, девочка лишь вытащила маленькое жало из высокого сапога и протянула отцу.