Младший лишь рассмеялся: «Ты, – говорит, – на источник не надейся. Пошутила она, давно ходила девка за мной, да пред людом неудобно было губить молодую деву. Вот я и взял ее в жены. Коль слюбитесь – так отпущу. Мне хозяйка наша любой девки милее, вот только не пара я ей».
Старший брат не послушал и все же пошел к Буславе на поклон. Вот только лесная вновь не пустила мага к источнику. На этот раз она узрела гнилой корень в его сердце и приказала уходить и не возвращаться, пока не совладает со своей завистью. Той ночью маг вернулся в село. И столь он был зол, что выкрал жену брата, а деревню решил сжечь. Высоко полыхали хаты, да лесные подсобили, и удалось потушить кострище. Вот только не хватило младшему брату сил спасти всех в том полоумье. Вновь он пришёл на поклон к хозяйке.
И Буслава в последний раз позволила зайти магу в источник с единственным условием: тот, кто дарит жизнь, должен уметь и отбирать ее. Каждому отмерено свое время, и младший из братьев должен был усвоить этот урок. Ему предстояло войти в источник, чтобы умереть и возродиться в нем вновь. Он должен был заплатить жизнями всех тех, кого он не спасет, будучи в источнике. В награду же он станет богом – хранителем времени. Навеки вместе с Буславой. Выбор был очевиден.
Время – весьма непостоянно и изменчиво. Маг провел многие годы в небытии, плывя по волнам времени, выныривая под звуки чарующего голоса лесной хозяйки и вновь растворяясь в Ничто. Он не знал, что его супруга чахнет день ото дня. Он не видел, как ее одолевают тоска и страх, не знал, как растет ненависть старшего брата. Однажды вне времени, он увидел золотую нить и ухватился за нее. Нить была тонкой, почти невесомой. А на том конце его супруга. Вокруг сотнями холодных лент кружились люди, опутанные крепкими нитями. И лишь ее нить была легче пера, тоньше человеческого волоса.
Впервые тогда люди увидели хранителя времени. Впервые увидели, как избранный источником отнимет жизнь. По незнанию нарекли богом смерти. Был на торжестве и огненный маг, в одночасье лившийся и возлюбленной, и брата.
И звали старшего брата Тихор, а младшего Одхан. Великий Одхан, чье имя было проклято… Так начались, так и не прекращаются по сию пору смутные времена.
Ремвид не закончил историю, но в библиотеке воцарилась плотная тишина. Казалось, к ней можно было дотронуться, таким тяжелым воздухом она висела над ними.
– Прошу прощения, господа, – откашлялся Данрел. – Но время позднее. Пожалуй, нам всем не мешало бы отдохнуть перед балом.
– А как же история?
– Чем она закончилась? – один голос спросили девушки.
– Я обязательно расскажу вам, дорогая, – Владлен подал руку принцессе, помогая ей встать.
– Ты идешь? – спросил Данрел у Лии, тоже поднимаясь на ноги.
– Я еще немного посижу, ваше высочество.
– Если леди не будет возражать, я проведу ее, – подал голос Ремвид, на что кронпринц нахмурился, вновь взглянув на девушку. Однако она лишь пожала плечами, не выказывая никакого страха или нежелания. На том и распрощались.
Они сидели в тишине, которую нарушал лишь треск поленьев и шуршание переворачиваемых страниц у ближнего стеллажа. Видимо, старый библиотекарь решил побыть соглядатаем. Однако Ремвиду было все равно. Он рассматривал девушку, тонкую полоску сжатых губ, кулаки, странный взгляд, решительный, но в то же время с долей опаски.
– Вам понравилась история? – заговорил маг, нарушая вязкую тишину.
– Она другая. Данрел рассказывал ее по-другому.
– Данрел не маг и не рэйтрилец. Ничего удивительного в том, что мы рассказываем разные истории. Что вас привлекло в ней больше всего?
«Вы», – хотелось сказать Лие, но она вовремя спохватилась, опустив ресницы.
– Необычная история о любви. Хотелось бы услышать продолжение. Но я слишком устала, так что прошу меня простить. Благодарю за рассказ, и не стоит меня провожать.
1.6
О бале в честь предстоящего замужества принцессы разве что глухой не слышал. А если и не слышал – ему наверняка сумели разъяснить в честь чего столица, словно огромный муравейник, кишела всевозможными приезжими, от аристократов до простых селян. Почему ярмарки гудели с раннего утра и до позднего вечера, а центральные улицы были столь чисто выметены и украшены лентами. И хоть простому люду на бал было не попасть, зато на нескольких площадях накрывались огромные столы для горожан и гостей Лормуса.